Пролог
Наше время
– Что. Это. Такое?! – впервые повышает на меня голос Карл, мой жених, который вот-вот должен был стать мужем. Судя по тону, он узнал, что свадьбы не будет.
С неприятным хлопком мне прямо под нос падает пухлый конверт – из него веером торчат уголки фотографий. Пальчиком вытягиваю верхнее фото и сразу задвигаю обратно. Вашу мать! Сердце стартует бешеным зайцем, сегодня определённо будет рекорд по частоте пульса.
Подрагивающими пальцами откладываю в сторону вилку, которой полчаса ковыряла чизкейк, и размышляла как сказать жениху, что я больше не хочу замуж. Планировала “обрадовать” сразу после приезда, но малодушно тянула. Вот, дотянулась.
– Елизавета? – повторяет потише Карл и требовательно смотрит мне в лицо. Я правда должна отвечать? Вижу, как бьётся венка на его шее. “Елизавета” – крайняя степень раздражения и злости. Обычно я Бет.
– А на что это похоже? – огрызаюсь в ответ.
– Это похоже на то, что моя будущая жена – гулящая тварь, – припечатывает он с лёгким чешским акцентом. Дела совсем плохи. У этого мужчины в безупречной белой рубашке такой же безупречный русский. И, видимо, должна была быть ещё и безупречная жена. Увы, не вышло.
Всё же достаю фотографию. Тут даже оправдываться не за что, но кровь ударяет в лицо, потому что за всё, что случилось, позже не оправдаться никак. Только Карлу хватило и этого: я сижу на коленке у Лешки и кормлю его брускеттой собственного приготовления. Всё. Это была презентация кухонной техники для дизайнеров интерьеров, на мне как раз фартук с их логотипом. Люди вокруг, фотографы, что криминального могло там произойти?!
Но дьявол в деталях. Лёшкин пьяный взгляд сквозь белобрысую чёлку, мои пальцы перебирающие его волосы на затылке, его горячая рука под фартуком на моём бедре и губы, которые периодически касаются моих пальцев, когда он откусывает бутерброд. И главное – то, как восторженно я заглядываю в его синие глаза. Карлу такого не снилось.
Я ведь тогда разрешила себе наше лето – три месяца счастья перед свадьбой. Во мне проснулась та глупая восемнадцатилетняя девочка, которая таскалась за Лёшкой на концерты их группы, рыдала, видя его с другими, а в девятнадцать сама стала той, на кого он обратил внимание. Ненадолго. И потом с лёгкостью отказался от моего чувства, когда полюбил сам. Не меня…
Месяцы, что мы пробыли вместе семь лет назад, ничего не значили для него. Лёшка, собственно, не скрывал, что не дорожит отчаянно влюблённой малолеткой. После разрыва моё сердце так и осталось разбитым на части в виде смайла в ответном сообщении на его: “Нам больше не надо видеться, я влюбился”.
Время показало – и без этого органа люди отлично живут. Только сердце снова забилось, когда Лёшка нахально затянул к себе на колени. На миг я просто представила, что это его кольцо у меня на пальце, не пафосный сколько-то там каратник, а какое-нибудь выпендрежное. Смотрела на его губы, и мои собственные горели – так хотелось поцеловать. И ещё эти черти его безумные во взгляде, обещающие огненную вечеринку…
Всё, что я разрешила себе, у нас было, но после того, как сделали фото. И если нет других конвертов, то вполне бы могла оправдаться и жить дальше по плану. Только больше не хочется. Что бы у нас ни произошло с Алексеем, замуж за Карла я не выйду.
Нервно сглатываю комок и стараюсь звучать уверенно:
– Ты заблуждаешься, Карл.
– В том, что ты тварь? – сознательно разгоняет себя, он в бешенстве.
– В том, что я твоя будущая жена, – может и тварь, но это теперь только моя забота.
– Это мы ещё посмотрим, – белеет он.
В смысле “посмотрим”? Я надеялась, что следующим предложением Карл разорвёт нашу помолвку. Глотком допиваю безвкусный кофе, чтобы как-то прочистить горло.
