Валерий Вотрин
Носитель языка
Уже на склоне жизни Расселл Хобан признавался, что любит придумывать слова: «Частенько, когда я остаюсь один, я хожу по дому и произношу разные слова, которые не имеют никакого смысла. Например, “блигфо”!
Или “зарп”! Мысленно коверкать слова уже вошло у меня в привычку». Совершенно логичное заявление для человека, который, по его же выражению, посвятил себя поиску и изображению странности. А что может быть страннее языка – этих звуков, складывающихся в слова, понятные одним и совершенно непроницаемые для других, наделенных множественными смыслами шумов, живого звона в ушах, сотрясения воздуха, недостижимой попытки передать значение того, что не до конца ясно самому говорящему. «В конце концов, сколько человек говорят на одном языке, даже когда они говорят на одном языке?» – задается вопросом Хобан. Всю свою долгую жизнь он пытался ответить на этот вопрос, оставив после себя шестнадцать романов, которые невозможно отнести ни к одному жанру, – шестнадцать длинных упражнений в странности.
Его родителями были бедные еврейские эмигранты из украинского местечка Острог. Расселл Хобан родился 4 февраля 1925 года в Лансдейле, штат Пенсильвания. В семье говорили на идише – отец Хобана, социалист по убеждениям, работал заведующим отделом рекламы в «Джуиш дейли форвард» – ежедневной газете, выпускавшейся на идиш для еврейской аудитории. Отец умер, когда Расселлу было одиннадцать. В пять лет ребенок начал рисовать – и это стало его ремеслом на всю оставшуюся жизнь.
Чуть больше месяца поучившись в университете Темпла («Я был такой мелкий пацан с тонким голосом в окружении больших ребят, которые говорили басом, и девушек, которые были женщинами»), в 18 лет Хобан записался в армию и всю войну прослужил радистом на Филиппинах и в Италии. Несмотря на то что сам Хобан вспоминал о своей службе с иронией, его наградили вполне серьезной Бронзовой звездой за доставку сообщений на линию фронта под огнем противника. В 1944 году он был комиссован с гепатитом и переселился в Нью-Йорк, где перепробовал множество профессий, пока в 1947 году не устроился коммерческим иллюстратором и копирайтером. С 1955 года иллюстрация стала его постоянной профессией – он нарисовал несколько обложек для «Тайм» и стал штатным иллюстратором «Ньюсуик» и «Спортс иллюстрейтед». Писать же он начал почти случайно: «Я ездил по Коннектикуту, делая наброски бульдозеров, и эти эскизы попались на глаза другу, который решил показать их издателю». Так вышла первая детская книжка Хобана «Что оно делает и как это работает?» (1959). В следующем году вышла «Фрэнсис ложится спать» – первая из целой серии книжек про семью барсуков. Хобан становится детским писателем – автором небольших книжек для малышей; иллюстрировали эти книжки он сам либо его первая жена Лилиан.
В 1965 году Хобан устраивается копирайтером в «Дойл Дэйн Бернбак», ведущее нью-йоркское рекламное агентство. Тогда же он начинает писать (урывками, по вечерам и в обеденное время) свой первый полновесный роман – «Мыш и его дитя». Темноватая философская сказка о семье заводных мышей, роман этот вышел в 1967 году и ныне считается классикой детской литературы. С этого странного текста (выпущенного по-русски в 2006 году под названием «Мышонок и его отец») и начался странный писатель Расселл Хобан. Впоследствии он вспоминал: «Роман удостоился единственной крошечной рецензии в “Нью-Йорк Таймз”, автор которой заявил, что книга – полная галиматья».
В 1969 году Хобан перебирается в Лондон – думая, что на время, но оказалось, что навсегда. Страстный любитель британских рассказов с привидениями и почитатель творчества Шеридана Ле Фаню, Монтегю Роудза Джеймза и Оливера Онионза, Хобан хотел жить в городе, который изображен в их рассказах. К тому времени он также созрел для взрослой прозы: «Когда я очутился в Лондоне, я понял, что хочу писать о мужчинах и женщинах, а не о заводных мышах и маленьких зверушках».
