Личное дело Савелия Пузикова

Жизнь у меня в этот день не заладилась с самого начала. Я проснулся, открыл глаза и тут же закрыл обратно.

– Только не это! – простонал я в подушку. – Опять проспал.

На самом-то деле я их зажмурил. Глаза. Чтобы не разжмуривать уже никогда!

– Сава! – долетел до меня бабушкин голос. – Ты долго намерен валяться? Завтрак давно на столе.

– Иду! – сказал я громко, хотя и незачем было. Она же наверняка в своих наушниках – слушает всякую ерунду про какого-нибудь очередного Будду.

«Хочешь не хочешь, а придётся вставать. – Я со вздохом сунул ноги в тапочки. – Если завтрак на столе – с бабушкой спорить бесполезно!»

Я мимоходом заглянул под кровать.

Ну конечно! Стоят! А куда они денутся? И укоризненно смотрят на меня своими носами.

– Я не виноват, – вырвалось у меня очень даже виноватое. – Это всё будильник. Он не зазвонил!

Но кроссовкам мои оправдания были до лампочки. Во-первых, будильник звонил. Я сам слышал! Но малодушно спихнул его в тумбочку. Во-вторых, уже две недели прошло, как я их купил, а они всё стоят – ни разу не выгулянные. И, судя по общему припылённому виду, ничего хорошего от меня не ждут.

Да я и сам себе поражаюсь. Ну как так? Почему? Я же об этом целую четверть мечтал – как однажды утром надену их и побегу, сверкая зелёными кожаными носами. И ветер будет дуть мне в лицо. И солнце будет слепить нещадно. А я буду бежать во всю мощь и улыбаться. Потому что когда человек боец, ему и шторм, и буря – в радость. А уж слепящее солнце так вообще мелочи жизни.

– Завтра точно побежим! – с фальшивым задором пообещал я. – Даю честное слово!

Потянувшись, я ногой задвинул кроссовки подальше под кровать. И, не умывшись, поплёлся завтракать.

– Доброе утро, – зевнул я на пороге кухни. Бабушка не ответила. Она стояла на четвереньках и методично раскачивалась из стороны в сторону, как маятник.

Опять своей йогой занимается. И в чём тут радость – не пойму? Лучше бы на велосипеде каталась. Или пуделя себе завела, чтобы гулять с ним в парке. Это хотя бы весело. И по-бабушкински!

Я шлёпнулся на стул и впился взглядом в бабушкину вогнутую спину. Хотел проверить – на какой ступени дзена она сейчас находится. Если обернётся, значит, ещё не всё потеряно. А если нет, то уже всё: прощай, человек. Ищите меня в космосе, называется!

Бабушка вдруг выдернула из ушей наушники и резко повернулась. А я от неожиданности дико заорал. Странно, как подо мной ещё стул не сломался – от такого-то зрелища.

– Ты чего вопишь? – Бабушкина отвисшая челюсть вернулась вместе с вывалившимся языком на место. И бабушка снова стала бабушкой, а не криворотым монстром.

Я неловко заёрзал на стуле:

– А ты чего пугаешь? Глаза вытаращила, рот раззявила. Так можно и заикой стать!

– Ничего я не пугаю. – Она невозмутимо пожала плечами. – Это – поза льва! Между прочим, очень полезно для связок.

– Ага, – сказал я. – Ужас!

Бабушка легко поднялась на ноги и потянулась. Какая же она всё-таки тонкая и прозрачная. Я каждый раз боюсь, что она сломается. Как её потом чинить?

– Ты мне лучше вот что скажи… – Бабушка со вздохом кивнула на плиту. – Чем тебя кормить-то?

– Ба, давай уже без этих твоих штучек, – решительно сказал я. – Думаешь, я не вижу, что у тебя там в кастрюле плавает?

– И что же? – Она прикинулась непонимающей.

– Опять какие-нибудь равиоли, – недовольно пробурчал я. – Спасибо, хоть не каннеллони. В технике су-вид с петушиным соусом.

Я и сам толком не понял, что сказал, но бабушка с довольным видом рассмеялась:

– Хи-хи-хи.