Возможно, действие пьесы происходит в годы Второй мировой войны в одном из европейских городов во время немецкой оккупации. Впрочем, с равным успехом, оно может происходить в любое другое время и в любом другом месте.
На сцене – зал небольшого кафе. Легкие, накрытые скатертями столики, дешевые плетеные стулья. На стенах – несколько дешевых пейзажей. От правой и левой кулисы поднимаются наверх, – на нависающий над залом просторный балкон, – две лестницы с простыми перилами. В глубине балкона расположены четыре или пять дверей; они наводят на мысль о пансионе или небольшой гостинице.
Справа, в глубине зала, под лестницей – застекленная до половины дверь, которая ведет на улицу. Под левой лестницей – буфетная стойка; рядом с ней – занавешенный вход в посудомоечную. Чуть дальше – узкая дверь, за которой живут Правила. Еще одна дверь с надписью «Администрация» расположена у левой кулисы, ближе к авансцене.
Вечер. За единственным большим окном, завешанным тюлевой шторой, угадывается плохо освещенная улица.
В кафе всего два посетителя: Эвридика, – с безучастным видом она сидит у окна, – и Посетитель, который читает газету за соседним столиком. Его желтый плащ наброшен на спинку стула.
После открытия занавеса – долгая пауза, в продолжение которой на балконе появляется Уборщица, которая не спеша начинает протирать пол шваброй. Одновременно в глубине зала возникает Официантка; она сдергивает со столиков скатерти, встряхивает их и складывает на один из стульев, затем протирает стол. Из посудомоечной, время от времени, доносится звон посуды.
Внезапно гаснет верхний свет и кафе погружается в полумрак.
Посетитель (отложив газету и повернувшись к Эвридике): Кажется, нам дают понять, что мы здесь лишние. (Некоторое время молча смотрит на Эвридику, негромко). Вам это не кажется немного странным? Все давно ушли и остались только мы с вами. Вы и я. А ведь, пожалуй, это можно было бы назвать судьбой. Не правда ли?
Эвридикамолчит. Короткая пауза.
Только не говорите мне, пожалуйста, что вы не верите в судьбу и что все это простая случайность, которой могло бы не быть. Раз уж что-то случается, то наверняка не напрасно.
Эвридика (негромко, не поворачивая головы): Я не верю в судьбу, мсье.
Посетитель: Нет?.. Как интересно… Ну, тогда, наверное, вы верите в Бога… Что ж, разница, в общем-то, невелика. В конце концов, каждый из нас во что-нибудь, да верит. Один в Бога, другой в судьбу, а третий в непререкаемый гений нашего фюрера… Он вам нравится?
Эвридика: Кто?
Посетитель: Конечно, наш фюрер, мадемуазель.
Эвридика: Боюсь, что не так сильно, как суп из омаров, мсье.
Некоторое время Посетитель сидит молча, затем рассмеявшись, грозит Эвридике пальцем. Та, по-прежнему, не смотрит в его сторону. Короткая пауза.
Посетитель: И все-таки я уверен, что мы встретились с вами не случайно. Бог или судьба, какая, в сущности, разница для людей, которые, положа руку на сердце, не очень-то хорошо понимают, что это такое?
Эвридика (по-прежнему не поворачивая головы): Кажется, мсье все же решил за мной приударить?
Посетитель: О, мадемуазель… Надеюсь, это не станет причиной для обиды, мадемуазель?
Эвридика: Нет, мсье. (Поворачивая голову и в упор глядя на Посетителя). Приятный полумрак, бокал красного вина, одинокая женщина напротив, – мало кто устоял бы на вашем месте… Только не говорите, что вы от меня без ума с первого взгляда.
