Мама и папа хотели только самого лучшего. Поэтому много работали, домой приходили поздно, говорили мало и часто ссорились. И всегда у них были разные дела, настоящие и придуманные. Они облепили их с ног до головы, присосались пиявками, стянули бесконечными веревками проблем, и, в конце концов, родители почти перестали дышать. А Данька таких дел страшно боялся. От пиявок и жгутов он прятался под столом и вылезал оттуда только, когда про него вспоминали.
– Что ты там сидишь в темноте? – строго спросил папа.
– Папочка, он тебя задушит, – предупредил Даня и вцепился в хищный язык темно-красного галстука, завладевшего его отцом. Однажды папа вернулся домой с этой удавкой на шее. Мама сказала, что он теперь совершенно другой человек – начальник. А куда человеко-начальники прячут свои прежние версии, она не сказала.
– Какие глупости! Иди и делай уроки, иначе станешь дворником.
– Сейчас, папочка, – ответил Данька, с ужасом представляя себе грязного бородатого дядьку с метлой, каким ему предстояло стать в будущем. А в том, что это будет так, он уже не сомневался.
Словно зверек в капкане мучился Данька, пытаясь решить простенькую математическую задачу. Цифры скакали со страницы на страницу, разбегались в разные стороны, рассыпались на кусочки, собирались в другие циферки… Даня взял карандаш и превратил корявые холодные линии в букет фантастических цветов.
– Рисуется само, – прошептал он удивленно. – Папа, у меня волшебный карандаш!
Но папа в волшебство не верил и так посмотрел на него, что Данька попятился и снова залез под стол.
От мамы всегда хорошо пахло, и ногти у нее были длинные крепкие, как стальные ножи. Маникюрша и парикмахер приходили к ней сами, потому что у мамы не было времени бегать по салонам. Даня с большим удовольствием подарил бы ей немного своего времени, если бы знал, как это сделать.
– Надо отдать его в футбольную секцию, – говорила мама. – Я не хочу, чтобы он сидел под мебелью и разрисовывал обои. Не хочу, чтобы его считали странным и чтобы он умер под забором.
Мама считала, что все странные люди неизменно и быстро умирают в самых печальных условиях или отрезают себе уши, как Ван Гог. О Ван Гоге Даня ничего не слышал, но рисовать перестал. Он не хотел расстраивать маму.
В прикрытом скатертью темном углу Данька хранил несметные сокровища: блокнот с замочком, большую перламутровую ракушку, компас со светящимися стрелками, двух оловянных солдатиков. Еще у него под столом жил плюшевый заяц, сшитый бабушкой-невидимкой. Даня бабушку никогда не видел и поэтому был очарован ею. А в маленькой железной коробочке из-под конфет хранились монетки из разных стран мира. Мама не любила их и говорила, что по ним туда-сюда бегают армии иностранных микробов. Данька в микробов не верил. Но все же взял и вымыл монеты шампунем, чтобы они пахли так же хорошо, как и мама. Шампунь не помог. Монеты пахли деньгами, и мама их так и не полюбила.
Сидя под столом, Данька невольно подслушивал однообразные разговоры родителей о его, Данькиной судьбе. Папа говорил, что он непременно должен поступать на экономический факультет. А мама считала, что у юристов перспектив гораздо больше.
– Мы пошлем его в английский колледж, там самое лучшее образование, – говорила она. – А куда современному человеку без хорошего образования? Только в дворники.
