Солнце висело над джунглями и клонилось к горизонту. Они выехали в полдень, а сейчас наступил вечер. Но, несмотря на усталость от езды по пыльной грунтовой дороге, сочный кровавый закат вызвал у Гитлера вдохновение. Он глядел на резко изменившийся ландшафт из окна автомобиля и счёл это добрым знаком, предвещающим перемены и возврат к прежнему величию. Стоило выдержать нелёгкий многочасовой путь на север, чтобы увидеть разительный контраст с патагонской пустынной пампой. Здесь уже начинались знаменитые аргентинские джунгли. Вдали виднелись низкие, ничем не примечательные горы, с голыми, покрытыми травой вершинами, – но стоило опустить взгляд к подножию, и воображение было потрясено буйством природы. Тропические ливни и разливы рек создали мир с богатой безумной флорой. В этом многослойном разноцветном коктейле прекрасно уживались карандай-пальмы и восьмиметровые кустарники чаньяр, колючие чащи бобовых мимоз и дебри лавровых деревьев. И вся эта густая растительность всевозможных цветов и оттенков чудесным образом подчёркивалась кирпично-оранжевым цветом земли.
– Стоит сделать шаг в сторону, и наткнёшься на скрытое болото, водопад или ягуара, – кивнул за окно Борман. – А ещё всюду гады, малярия, ядовитая мошкара да дикие туземцы.
Сидевшая вместе с Гитлером на заднем сиденье автомобиля Ева взглянула на спину партайгеноссе и передёрнулась всем телом.
– Какая мерзость!
– Вот, обратите внимание, – Борман показал на небольшой просвет в непролазной гуще сплетённых веток. – Наверняка одна из нор индейцев Чако. Такими ходами они пользуются для торговли и разбоев. Но с этими хотя бы можно договариваться. Президент Перон пытается подчинить их закону. Но кроме Чако существуют и совсем дикие племена. Цивилизацию не признают, да и не знают, живут как звери. Проводники говорят, что они не отказываются от каннибализма, приносят человеческие жертвы.
Гитлер посмотрел на побледневшую Еву и поспешил сменить тему разговора.
– Нам ещё долго ехать? – кивнул он на сузившуюся дорогу.
Теперь ветви хлестали по стеклу автомобиля, а над головой образовалась арка, от которой в салоне стало темно.
– Ещё немного, – ответил Борман.
– Мрачное место, – заметил Гитлер.
– Основатели Хаймата искали уединения.
– Им это удалось, – согласилась Ева, припав лицом к стеклу. – У меня создаётся впечатление, что нашим мучениям не будет конца. А ещё кажется, что вы, Мартин, возите нас в этом лесу по замкнутому кругу.
Неожиданно густые дебри закончились, и она увидела белые аккуратные домики с ухоженными цветниками под окнами и вымощенные камнями тротуары.
– Хаймат?
– Приехали, – подтвердил Борман.
– Чудесная картина! – восхитилась Ева. – Какой сюрприз! А я уж подумала, что мы будем колесить до утра!
После мрачного вида сплетённых кустов и деревьев ей показалось, что они въехали в детский кукольный городок.
– Жителям пришлось потрудиться, чтобы отвоевать этот участок у джунглей.
– А где люди?
– На площади Фатерлянд.
– Площадь Отечества! Очень хорошо! Здесь всё дышит Германией! – хлопнул в ладони Гитлер, пытаясь стряхнуть усталость и настроить себя на бойцовский лад. – Надеюсь, их тысячи?
– Увидите, – увильнул от прямого ответа Борман.
Стройный ряд домов раздвоился, превратился в улицу, автомобиль проехал всю её насквозь и упёрся в небольшую площадь, скорее напоминающую сельский рынок, чем место для состязаний ораторов. В центре толпилось не более полусотни человек, при виде включённых фар разом повернувших в их сторону головы.
– Это все? – не поверил Гитлер. – Судя по количеству домов, их должно быть в десятки раз больше. Где мои обещанные немцы?
– Работоспособное население – на вырубке леса. За счёт этого живут.
