…Блики солнца и стрекозы скользят по глади реки. В травяных зарослях у берега светятся ромашки. Я стою на бортике моста. Внизу, у моих ног, – ватага малышни, мои друзья-приятели-ровесники. Они внизу, а я наверху, потому что сейчас я прыгну с высоты в реку, а они – стремаются. И не «солдатиком» каким-нибудь прыгну, а по-настоящему – «ласточкой». И я прыгаю. Ухожу под воду, она мутная, я боюсь ее, этой душной воды, но знаю, что из нее можно вынырнуть и опять дышать.
И снова будут – свет, солнце, стрекозы и гладь воды.
Но это – только сон. Давно обмелела, пересохла река моего детства Дорка. И я сегодня не отважилась бы прыгать с высоты «ласточкой».
Говорят: чтобы узнать человека – надо с ним развестись. Вот я и узнала Антона – человека, с которым прожила десять лет. Картина предстала неприглядная.
Оказывается, Антон меня уже пять лет не любит.
– Я тебя уже десять лет не любою. А ты и не замечала, – сказал с укором.
А я действительно не замечала. Мне казалось: пусть любовь и прошла, но мы же друзья, мы столько пережили вместе – это уже и есть любовь, это уже и есть та энергия, которая нас связывает. Привязанностью называется. Разве этого мало? Но видно – мало.
Оказывается, Антон мне уже пять лет изменяет. Этого я тоже не замечала.
– А что же ты со мной пять лет назад не развелся?
– Имущество боялся делить.
Я задохнулась:
– Ты собираешься имущество делить? Вилки-ложки?
– Квартиру.
– Возьми отступного – деньгами.
– Я в эту квартиру много денег вложил. Два ремонта дорогостоящих, мебель, – деловито перечислял Антон. – Все это стоит столько же, сколько квартира. Половина ее – во всяком случае.
«Только не это, – подумала я, – только не это». Жить с этим человеком десять лет – я не могла. Нет, я жила с другим человеком. Когда он успел так измениться?
– Не обращай внимания, – говорила Поли, – если бы люди при разводе способны были на выражение глубокой благодарности за совместно прожитые годы – не разводились бы. Что, я не наблюдала много лет, как вы жили? Антон твой – типичный подкаблучник. Раньше под твоим каблуком был – теперь под другим. От таких мужиков редко дождешься благородного поведения.
И я только вздыхала.
Как только я переехала к Василию, Антон тут же стал выкладывать в соцсети (мы там, разумеется, были френдами) радостные фото со своей новой тетенькой. Тетенька была не первой и даже не второй молодости, как можно было предположить (обычно мужики все-таки стремятся к молодости, начиная новую прекрасную жизнь).
Самое смешное (хотя мне было не смешно, а противно), что я тетеньку эту знала. Ее как-то привел в нашу общую компанию наш общий знакомый. Где-то год назад. С тех пор у Антона с тетенькой Леной роман и завязался.
На том основании, что мы знакомы, Лена (так звали тетеньку) стала мне писать письма по вотсапу. Интересоваться, причем с весомым укором: почему я за десять лет совместной жизни не отучила Антона пить пиво вечерами? «Вот я своего мужа – отучила, – гордилась в письменном виде Лена, – не любила, а отучила. А твоего – сразу полюбила. Как молния пронзила…»
Мне бы не отвечать, заблокировать тетеньку и забыть. Но я втянулась в эту переписку. Можно даже сказать, встряла. Все же на первом этапе развода я еще относилась к Антону, как к своему человеку. Хотелось оправдать его слабости, объяснить привычки, защитить даже.
Ну, я и огребла, конечно, по полной.
«Ты же всю жизнь гуляла, – писала мне тетенька Антона. – Ты его кормила едой из кулинарии. Как только Тошенька выжил при такой жене? Ты – ленивая и загульная. Ты – матершинница и богохульница…»
Понятно, что все эти «сведения» Лена получила от Антона. Это он так обо мне рассказывал, делился, так сказать, своим несчастьем.
