Эсэмэска выглядела странно: «Жду тебя немедленно в пивбаре, где парень рыбок продавал. Твоя лучшая подруга». И «смайлики» какие-то дурацкие – в виде умоляющих рук, изумленной и заплаканной рож.
Поскольку эсэмэска была отправлена с незнакомого номера, а времени было полпервого ночи – я сразу поняла, что «лучшая подруга» – это Ирка Осокина. И что с ней случилась какая-нибудь неприятность. Очередная. И шифр ее – разгадала: «парень рыбок продавал» в моей глубокой юности в пивбаре на Волгоградском проспекте. Рыбки были в графине с водой. Парень ходил от столика к столику и уверял: если выпустить этих мальков в ванну, до краев наполненную, – вырастут осетры. При Ирине недавно это вспоминала, а теперь тот пивбар – круглосуточный.
С тех пор как Ирка организовала частное сыскное агентство «Чистая вода», специализирующееся на слежке за неверными супругами и супружницами, – неприятности преследовали Ирку по пятам.
А начался Иркин бизнес невинно: с того, что Ира начала подозревать своего мужа в изменах. Не совсем беспочвенно, впрочем. Кирилл, он же Кика Осокин, мой друг детства, – любил, что греха таить, приволокнуться за юбками.
Ирка наизобретала миллион способов разоблачить неверного супруга, и когда количество перешло в качество – организовала частное детективное агентство «Чистая вода». Не пропадать же навыкам!
Для меня эти Иркины неприятности обычно выливались в Иркины же многословные излияния в мою жилетку. Иногда и в полпервого ночи. Но чтобы с чужого телефона эсэмэски слать, да еще и в пивбаре встречу назначать… В моем сердце шевельнулось душераздирающее подозрение: с Иркой случилась настоящая беда.
Я смыла с лица южнокорейскую освежающую маску. Лицо было красное. До утра должно было пройти. Но время не ждет! В конце концов, посетители ночного пивбара потерпят. Возможно даже, что на их фоне я буду выглядеть бледной, как спирохета.
Муж уже спал. Я решила его не будить. Может, мне удастся вернуться до его пробуждения. Но на всякий случай я написала записку, что срочно еду к Ире. По неотложному делу.
Добралась быстро: Москва – маленький город, если не забит пробками.
Вошла в полупустой зал пивнушки. Огляделась. «Лучшей подруги» видно не было. Внутри у меня похолодело: от Осокиной, конечно, многого можно было ожидать – но только вот не такой подлости, чтобы выдернуть из дома в ночи, а самой не явиться. Неужели я опоздала? Неужели уже что-то случилось? Не хотелось думать, что непоправимое.
Сзади над ухом жарко прошептали:
– Не оборачивайся! Иди к машине.
Я сделала шаг вперед – чтобы не обернуться. Но выход был в противоположной стороне, и я вынужденно повернулась.
От меня уходила тонкая фигура, закутанная в сари. То есть мне так сначала показалось, что в сари. На самом деле это было черное одеяние, которые у нас носят мусульманские женщины – и то редко.
Я села в машину в полном ужасе. С Иркой точно случилось что-то страшное! В самом лучшем случае – она окончательно свихнулась на почве своей паранойи, превращенной к тому же в профессиональную деятельность.
Черная, закутанная до глаз женщина плюхнулась на пассажирское сидение и скомандовала:
– Поехали!
– Ирка, это ты? – с надеждой спросила я слабым голосом.
– Слушай, можно не задавать глупых вопросов? У меня нервы на пределе! Ты еще не поняла?
Я, конечно, уже поняла. И покатила тихонько вдоль дороги, ожидая новых указаний, не спрашивая уже ни о чем.
И очень правильно сделала. Потому что Ирка была натурально на грани истерики. Ее трясло мелкой дрожью. К тому же она все время бессвязно лепетала что-то про тюрьму. В которую не хочет. Еще бы! Можно подумать, что кто-то в тюрьму хочет.
Постепенно Иркина речь стала обретать связные очертания. Если опустить цветастые эпитеты, экспрессивные междометия и нецензурную лексику, ситуация выглядела следующим образом.
