Иван бежал по полутемному коридору отделения, плотно прижимая стопку медицинских карт к груди. Ему приходилось лавировать среди бестолково толкающихся посетителей и пациентов, уклоняться от деловито снующих вдоль коридора медсестер и санитарок. Сталкиваться с людьми не рекомендовалось – для студента это было бы непозволительной оплошностью. Особенно, с санитарками, что могло надолго вывести из строя работу всего отделения. Пока ты студент медицинского университета – ты существо никчемное и просто путающееся под ногами. Задача твоя быть невидимым и ждать того момента, когда вдруг какой-то сотрудник решит тебя заметить и дать поручение, чаще всего неприятное.
Поэтому, когда Иван чуть не столкнулся на повороте с человеком, он мгновенно остолбенел, закрыл глаза и замер. Он вдруг ощутил, что страшно замерз, так, что даже кости, казалось, заиндевели. «Все, сейчас начнется!» – подумал он и зажмурился еще сильнее. Когда через пару секунд пламенно-матерная речь так и не прозвучала, он осторожно приоткрыл глаза. Чувство обморожения исчезло также внезапно, как и появилось. Процесс движения людей в коридоре был прежний. И тут глаза Ивана уловили явный диссонанс. Рассекая скопление людей, по отделению двигался невысокий мужчина в форме уборщика, толкая перед собой тачку с ведром и шваброй. Иван рассмотрел сзади лысеющую макушку, сутулую спину и бурые грязные разводы на медицинской одежде. «Ого! И он так спокойно разгуливает! Куда это старшая смотрит? Она ж его, не жуя, проглотит!» – поразился Иван. В этот момент из своего кабинета вышла Алевтина Марковна – старшая медсестра, высокая и широкая во всех плоскостях женщина. Выйдя на середину коридора, она окинула отделение мрачным оценивающим взглядом. Пара молодых врачей ускорили шаг, метнувшись мимо с грацией испуганных ланей. Медсестры замерли, чуть склонившись, словно в молитвенном полупоклоне. Иван прижался спиной к стене, пытаясь с ней слиться. И лишь уборщик медленно, но уверенно продолжил шаркать по линолеуму старыми тапками, толкая перед собой дребезжащую тележку. Иван обомлел, когда увидел, как Алевтина Марковна делает шаг назад, пропуская уборщика. Ни взгляда, ни окрика, ни даже замечания. Она смотрела сквозь него. «Вот те раз! Она ординаторов на завтрак ест, не дай бог они не в свежих халатах появятся! А тут парень словно из выгребной ямы вылез, а старшая промолчала! Кто ты, воин? Внебрачный сын главного врача? Засланный казачок из Минздрава? Или это какие-то каверзы Роспотребнадзора?» – мучился в догадках Иван. Но его ментальные терзания были кратки: из ординаторской вышел один из докторов и, увидев Ивана, приглашающе махнул ему. Иван обреченно вздохнул, зная, что ничего хорошего ему это не сулит.
–Ээээ, дружище, – доктор слегка смутился от того, что не помнил имени студента, – зайдите, пожалуйста, в триста сороковую к Семеновой.
Иван сник. Семенова была известна всему отделению. Ей было восемьдесят два года, и характер она имела скверный. Связываться с ней побаивался даже заведующий отделением.
– Эээээ… А зачем? – проявил бессмысленное любопытство Иван.
Врач по-дружески приобнял Ивана за плечи, потянул его в сторону нужной палаты и тихо прошептал на ухо:
– А затем. Семенова решила за клизму отомстить… Медсестра молодая и неопытная. Семенова – старая и опытная. Звезды сошлись… Но не так, как хотелось бы, – он хохотнул. – Короче, она судно из-под себя вытащила раньше, чем нужно. Теперь надо помочь с заменой белья и помывкой бабули.
Иван молча кивнул и отправился в триста сороковую. И заметил, как из нее вышел тот самый странный уборщик. Иван предположил, что мстительная старушка отметилась не только в кровати, но и на полу. Он бодро вошел в палату и замер – в нос шибанул насыщенный запах экскрементов. Тут уже суетились две молоденькие медсестры, тщетно пытаясь вытянуть постельное белье из-под беззубо хихикающей Семеновой.
