1
Мы шли на восток, насколько мне удавалось ориентироваться. Ветер был встречный, холодный и злой. Мы гребли целый день. Было всего два небольших перерыва – справить нужду и поесть. Несколько гребцов – рабов во второй половине дня, не выдержав такого темпа и дикой усталости, просто упали под свои лавки и даже удары плети надсмотрщика не взымели на них никакого действия. Но корабль на вёслах куда – то мчался, преодолевая довольно сильное волнение. Куда – то нужно было успеть до вечера, или догнать кого – то. Или уйти от надвигающегося шторма.
Я грёб из последних сил, стараясь вписаться в общий взмах вёсел – пятидесяти вёсел этой либурны. Казалось, к полудню я просто умру от усталости – но где этот предел человеческих сил? Это гораздо дальше, чем «не могу», гораздо дальше! Особенно, если ты всю жизнь только и делаешь, что преодолеваешь себя. Привыкаешь ко всему. К вечеру даже появилось второе дыхание, или уже десятое – я уже не считал. Но я выдержал.
К вечеру наш корабль приблизился к пологому песчаному берегу. Нас – гребцов, выгнали на берег и мы с командой и двумя десятками охранников вытащили корабль на берег. * Затем разбили лагерь – просто куски парусины, натянутые на короткие шесты, вбитые в песок. Пока мы сооружали укрытия, охрана развела несколько костров и приготовили ужин: густую похлёбку с бараниной. Нам – рабам и гребцам выдали деревянные миски и ложки, потом мы подходили к котлам и нам наливали похлёбку – много и не жалея мяса. Ещё выдали лепёшку хлеба. Охрана, команда корабля и гребцы – рабы ели вместе. Меня это немного удивило – обычно рабы ели отдельно и, как правило, другую, более скудную пищу. После ужина, по команде, мы завернулись в одеяла, которые нам выдали и без задних ног завалились спать. К ночи стало совсем холодно, но море утихло.
Мне снилась женщина – чайка, Мелетия из Сиракуз – она молчала и грустно смотрела на меня, а потом растворилась в утреннем тумане.
Утром нас разбудил горн. Справить нужду, умыться, убрать палатки, свернуть одеяла, проглотить на ходу кусок хлеба и сушёного мяса. Построились в несколько шеренг . Быстро и без суеты. Команда, охрана, гребцы и мы – пятеро новичков. Перед нашим строем вышел тот мужчина, который купил нас в Цезарее. Одет был в солдатскую тунику и грубый солдатский плащ. На ногах солдатские калиги. Перепоясан мечом. Среднего роста, коренастый, широкоплечий, с грубым, словно рубленным из камня лицом и абсолютно лысый. Серые глаза умные, пронзительные и наполненные силой духа. Голос низкий, уверенный.
– Итак, солдаты, мы прибыли к месту назначения. Успели вовремя – я доволен. Сейчас мы спускаем корабль на воду и команда отбывает дальше по маршруту. А остальные со мной выдвигаются пешим порядком. Всё! Пошли, пошли работать! Корабль на воду! Все следы ночёвки убрать!
Когда корабль отплыл, отряд, состоявший из двух десятков вооружённых мечами охранников и нас – пятерых рабов, построился по армейскому образцу – по трое в ряду и выдвинулся вглубь побережья, в сторону, синеющих вдали горных вершин. Наш командир и хозяин уверенно шагал впереди отряда. Никаких оков и связок для рабов. Странно, конечно, но мне нравится такой подход.
Шли мерным шагом, молча и без остановок для отдыха. Каждый час – несколько минут для оправления нужды и снова построение, и снова в дорогу.
К вечеру мы пришли в большой лагерь, похожий на армейский, но без валов и сторожевых башен. Много палаток и шатров, разбитых хаотично, много людей, много различных животных – лошади, верблюды, быки и козы. И всё это гудело, как улей с разъярёнными пчёлами, двигалось, шумело различными голосами и языками.
Наш отряд прошёл вглубь лагеря и остановился на небольшой площадке, обставленной по периметру палатками.
