Лия
Дождь идёт так, будто больше никогда
не собирается останавливаться. Мелкий, противный, как песок на
зубах.
На улице темно, как может быть
только январе – блёклый свет фонарей не может разбавить тяжёлую,
плотную черноту. Каблуки то и дело соскальзывают по мокрому
асфальту. В груди гулкое, тяжёлое чувство. Ветер рвёт полы пальто,
но я не чувствую холода. Мыслей нет, только сосущее, тянущее
чувство в солнечном сплетении. И безысходность. Водка с колой
ожидаемо не помогли найти выход, а только погрузили меня в какое-то
заторможенное состояние.
Глаза слепит внезапная вспышка. Я
замечаю свет фар слишком поздно.
Всё это обман, что вся жизнь
проносится перед глазами. Нет воспоминаний, нет сожалений, нет
чувств. Я вижу только этот свет, застыв, и не могу пошевелиться. С
облегчением думаю, что вот и всё, и малодушно закрываю глаза.
Визг тормозов, грубый рывок в
сторону, такой, что пуговицы пальто с треском отлетают. Визг резины
ещё стоит в моих ушах, когда я открываю глаза. Солоноватый вкус
крови во рту отдаёт металлом, содранные ладони саднят. Сверху на
меня давит тяжесть твёрдого мужского тела, так сильно, что сделать
вдох удаётся с трудом. Но я определённо жива. Только не знаю,
радоваться ли этому.
Мужчина встаёт, отряхивая грязь, и
протягивает мне руку.
Мне удаётся подняться не сразу – в
коленях слабость, каблуки скользят в грязи, а руки дрожат.
Неожиданный спаситель подхватывает
меня за талию и вытаскивает на тротуар. Я практически вишу на нём,
вцепившись в грязную куртку. Даже в тусклом свете фонаря его лицо
выглядит резким, выразительным, как будто высеченным из камня.
Светлые волосы выбиваются из-под шапки, ложатся беспорядочными
прядями на лоб. Прямые, мужественные черты – скулы, сильная линия
челюсти, высокая, стройная фигура с широкими плечами, подчёркнутыми
объёмной курткой. Недельная щетина смягчает суровый образ, но в его
облике всё равно чувствуется что-то жёсткое. Глаза блестят
неодобрительно, прямые брови сведены к переносице.
Сильные ладони медленно разжимаются,
и я снова чуть не падаю, не в состоянии поймать равновесие.
— Пьяная?
Я слышу брезгливость в его жёстком,
почти металлическом тоне.
— Тебя не касается, — рублю я в
ответ, как мне кажется громко, но с губ срывается только тихий
шелест.
Делаю несколько шагов самостоятельно
и падаю на скамейку. Кожа на правой ладони содрана, и прямо через
грязь сочится кровь. Колготки порваны, колено тоже саднит. Ветер
хлещет по мне ледяными плетьми, проникая сквозь распахнутые полы
пальто. Холод пробирается под кожу, закручивается в рёбрах, сжимает
мышцы в мелкой, непроизвольной дрожи. Слёзы сами собой начинают
катиться из глаз, стекая по щекам и шее горячим градом.
Взрыв адреналина, хлестнувший в
кровь, будто выжег из меня весь алкоголь, заставляя мозг работать
на пределе. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться, но мир вокруг всё
ещё плывёт, дрожит. Только сейчас понимаю — я чуть не умерла. Но и
это понимание не приносит облегчения.
Я замечаю, что мой спаситель подошёл
ко мне и внимательно рассматривает мою раненую ладонь, потом
скользит взглядом по голым коленям. На момент наши взгляды
пересекаются, и как будто его взгляд становится мягче. Я
отворачиваюсь, успев увидеть, что мужчина качает головой. Меня
охватывает раздражение.
— Пойдём, отвезу тебя домой, — он
обхватывает меня за плечи, помогая встать.
— Я не просила меня спасать, — сухо
отвечаю я. — Отстань уже от меня. Отстань! Я буду кричать!
Я пытаюсь оттолкнуть его, но шансов
у меня никаких нет – улица пустынна, силы неравны. Не говоря ни
слова, незваный спаситель крепко берёт меня под локоть и ведёт
вперёд, не давая мне шанса остановиться.
Я едва успеваю осознать, что
происходит, как через минуту мы уже в машине. Внутри пахнет кожей и
немного табаком. Светлый кожаный салон настолько чист, что у меня
всплывает ассоциация с операционной.
