– Опять эта машина.
– Что?
– Машина. Чёрный внедорожник третий вечер торчит у нашего дома. – Ирина оглянулась, пытаясь убедиться, что муж её понял.
Но Максим продолжал смотреть рассеянно, словно силясь перевести её слова с малопонятного ему языка.
– Неужели не замечал? – нахмурившись, продолжила супруга. – Рядом с моим «Шевроле» всё время паркуется и стоит до одиннадцати вечера. И никто ведь не выходит наружу. По крайней мере, я никого не видела.
– Да мало ли, – махнул рукой Максим и с огорчением подумал о том, что Ирина назвала «Шевлоле» своим. Но ведь это его автомобиль. Просто давно он не садился за руль и потому переоформил транспорт ещё полгода назад на Иру. – Никому твоя тарантайка не нужна, – спустя паузу, добавил он, – не переживай.
– Мы с Вадиком сегодня уедем, – снова о чём-то непонятном заговорила Ирина, но в этот раз оборачиваться не стала. – Давно хотела поговорить с тобой об этом, но так и не получилось. Ты уж прости, что вот так, без подготовки.
Вадиком звали их шестилетнего сына, который в сентябре должен был пойти в школу. Пока ещё едва начался июнь, впереди было целое лето… Нда… Смотря у кого впереди. У Максима уже вряд ли. Врачи сказали, что, если не сделать в ближайшие два месяца пересадку костного мозга, то к осени можно будет готовить местечко на кладбище или ячейку в недавно построенном колумбарии. Лейкоз. А если точнее, то апластическая анемия. Назначенные лекарства уже едва сдерживали болезнь – требовалось агрессивное вмешательство. Но подходящего донора не нашлось. Можно было обратиться к международной донорской базе, но это стоило бы в разы дороже. Да и какая разница… Всё равно стоимость операции Максиму было не оплатить. Два миллиона рублей – сумма для него фантастическая. А ждать по квоте времени не осталось. Слишком поздно прозвучал верный диагноз. Сначала Максим пенял на ковид, потом на простуды, потом на усталость от бесконечных ОРВИ и ОРЗ. Кости ломило, из носа стала часто течь кровь. И только тогда он и решился на капитальное обследование. Поздно… Его поезд уже нёсся к пропасти на всех парах. Они с Ириной пытались прикинуть, чего смогут продать, чтобы выручить необходимые деньги. Вот, к примеру, ту самую «тарантайку», на которую якобы нацелились таинственные злодеи – тысяч, в лучшем случае, триста. Не хватит даже на поиск по международной базе, а плюс к тому предварительные процедуры, анализы, консультации… А больше и продать нечего. Не квартиру же, в конце концов… Потом, так ничего и не придумав, они махнули рукой. Вернее, махнул Максим, а Ира на это ничего не стала возражать.
Поэтому начатый женой разговор Максим воспринял довольно спокойно. Рано или поздно что-то подобное он ожидал от неё услышать.
– Не хочу, чтобы Вадик видел тебя таким. Он слишком впечатлительный. Надеюсь, ты правильно понимаешь меня.
Дело было, конечно, не в сыне. Максиму, разумеется, тоже не хотелось умирать у него на глазах, не хотелось, чтобы тот запомнил отца таким – обречённо смотрящим на потерявшие всякий смысл предметы и угасающим день за днём, как снеговик под тёплым весенним солнцем. Настанет день, когда, кроме боли и отчаяния, он не будет чувствовать ничего. Так пусть это останется для сынишки за кадром. Это правильно. Но Ирина решила уехать не только поэтому. Главная причина была в другом, и Максим прекрасно её понимал.
– Понимаю, – ответил он. – Поезжайте. Только куда? К сестре?
– Пока к сестре на какое-то время. – Ирина сделала паузу, но всё же не стала рассказывать о «потом». Снова посмотрела на Максима. В этот раз муж внимательно пытался вглядеться в её лицо.
Он и об этом не прозвучавшем «потом» вполне догадывался. Но эту неприятную тему они с супругой последние два года всячески старались избегать.
