— Еще раз прими наши соболезнования,
— подходили ко мне после поминок люди, тем же черным беспрерывным
потоком, что до этого шли на кладбище.
— Спасибо, — отвечала на автомате, в
то время, как баба Шура раздавала пакетики с едой, чтобы помянули
Павла и Маргариту Красновых.
— Если что нужно, обращайся, —
говорили какие-то странные мужчины в темных костюмах. Но я знала,
что никогда и никому не позвоню из них. Потому что даже не
запоминала имен.
— Не плачь, Сенечка, у каждого своя
дорога и свой путь, — успокаивала меня соседка, когда слезы снова
бесконтрольно полились из глаз.
— Но почему у них такой короткий,
баб Шур? — дрожащими руками вытерла слезы платком, когда люди
разошлись.
— Эх, девочка моя, кто ж может
ответить на этот вопрос.
— И как я без них теперь? Как жить
дальше?
— Сенечка, со временем боль
притупится и дышать станет легче.
— Да как же так? Не верю. Не верю,
что их нет, — да и как можно поверить, когда самых родных и близких
не стало в один день.
Вот ты еще радуешься жизни, строишь
планы и в одну секунду все обрывается.
Родители попали в жуткую аварию. Их
машину зажало между камазом и каретой скорой помощи. Выжил только
водитель камаза. А мне приходится смириться с тем, что моих близких
больше нет.
— Вот и вспоминай их как живых. А
пока пойдем, пойдем, моя хорошая. Больше нам здесь делать нечего, —
торопила меня соседка, явно уставшая от похорон не меньше моего. —
Ты забирай пальто, а я подожду тебя на улице. На свежий воздух
надо.
— Конечно, баб Шур, — взяла себя в
руки. — Вы идите. Я сейчас, — развернулась в сторону гардероба,
забирая пальто и сумку.
Услышала звук открываемой двери и
почувствовала как холодный воздух проник в помещение.
— Забыли что-то? — обернулась,
рассчитывая увидеть соседку, но вместо нее стояло два здоровых
амбала в черных кожаных куртках.
Лица незнакомцев совсем не
напоминали тех солидных мужчин, что приходили сегодня. Один
бородатый и темноволосый с острым, как кинжал взглядом. А второй
лысый и с щетиной на щеках, и таким скользким взглядом, что от него
хотелось спрятаться. Он жевал жвачку, что и вовсе казалось
неприличным в сложившейся ситуации.
— Вы на поминки? — заметила, как
осмотрел меня с ног до головы лысый, лениво работая челюстями и
внутренне сжалась. — Вы опоздали, но присаживайтесь, вас
накормят.
— А ты дочь? — кивнул в мою сторону
массивным подбородком бритоголовый шкаф.
— Да, дочь, — насторожилась. Слишком
нахально и развязно он выглядел и этот вопрос, без малейшего намека
на сострадание.
— Ты-то нам и нужна! — шагнули они
ко мне практически одновременно .
— Что значит нужна? — отшатнулась
назад и уперлась в вешалку для верхней одежды.
— С нами, говорю, поедешь, — подошел
вплотную лысый, схватив меня за руку.
— Никуда я с вами не поеду!
Отпустите! На помощь! — кричала, когда здоровые лапищи, схватив
меня за предплечья, дернули на себя и я оказалась впечатанной в
массивный торс бугая. — Что вы себе позволяете?
— Молчи, сука, если не хочешь, чтобы
мы тебя заткнули, — прорычал лысый.
— Нет, нет, нет! Помогите! —
крикнула еще громче, но столкнувшись со свирепым взглядом
незнакомца, сжалась.
— Есения! — услышала голос соседки,
вернувшейся в кафе на мои крики. — Что здесь происходит?
Меня уже тащили на выход за руки, а
я упиралась ногами, наивно рассчитывая, что вот-вот кто-то появится
и остановит этот беспредел.
— Баб Шур, они меня…— не успела
договорить, как бородатый подошел к моей соседке и распахнув куртку
достал пистолет.
— Что же это? — испуганно вскрикнула
женщина, попятившись назад. Но бородатый настиг ее и одним ударом
ударил в висок.
— Нет! — видела, как обмякло тело
соседки. Из глаз мгновенно брызнули слезы. — Что ж вы наделали,
мерзавцы, — всхлипывала.
