Кристина
Больно, больно, больно… в груди
печет, глаза режет, дышать трудно… Стою столбом, прижимая руки к
груди, пытаюсь сделать вдох. Не получается. Лишь рот открываю,
словно я – рыба, выброшенная на берег. А в голове бьется одна
мысль: «Это происходит не со мной! Такого не может произойти со
мной!» Вот только глаза не обманешь, и пусть мозг отказывается
верить в происходящее, оно не перестает быть правдой.
И тут меня накрывает бешеная злость.
Ярость. Не думая о последствиях, с диким криком я подлетаю к
кровати, на которой мой муж трахает какую-то проститутку, и за
волосы стаскиваю ее с него (откуда только силы взялись?).
- Милая… я… - что-то пытается
сказать эта сволочь.
- Не смей говорить, что ты можешь
все объяснить, и что все совсем не так, как выглядит, - шиплю я,
кидая вещи в ошалевшую женщину (где-то глубоко мне ее даже жаль, но
очень глубоко). – Выметайся! И забирай с собой свою шалаву!
К чести последней, она не говорит ни
слова, лишь быстро и молча собирается, и пулей вылетает из
квартиры. А вот муженек собираться не спешит. И делает это очень
зря. В ход идет тяжелая артиллерия, и уже через секунду после того,
как за женщиной закрывается дверь квартиры, ему в голову летит
отвратительная ваза, подаренная его маменькой нам на свадьбу. К
моему неудовольствию Иван умудряется увернуться от снаряда, отчего
ваза летит в стену и разлетается на осколки (а вот это большой
плюс, уже пять лет как хотела это сделать).
- С ума сошла? – возопил муж, бешено
сверкая глазами. – Ты могла меня убить.
- Это вряд ли, - фыркаю я, беря в
руки какую-то статуэтку, к счастью, их стоит великое множество на
прикроватных тумбах (страсть к собирательству уродливых вещей у
него, видимо, в крови). – А вот этим могу, - мои губы растягиваются
в хищной улыбке, как только я осознаю, что статуэтка бронзовая.
- Успокойся, ненормальная, - кричит,
но при этом не торопится натягивать брюки. Даже трусы. Так и стоит
передо мной во всем своем голом великолепии.
Вот только если еще пару минут назад
я готова была на все, лишь бы это спортивное тело, на которое
облизываются все встречающиеся нам на пути дамы, было всегда в моей
жизни и моей постели, то теперь… Я словно прозрела. Даже не думала,
что такое бывает. Я, вдруг, резко стала замечать все его
недостатки: и начинающий появляться живот, и крупный нос, и узкие
губы, даже глаза у него какие-то мелкие, да и в том, что у него
болтается между ног, нет ничего впечатляющего. Где были мои глаза
раньше?
- Ты видела то, что хотела видеть, -
раздался голос над моим ухом. Лишь огромным усилием воли мне
удалось сдержать себя в руках и не дать понять своему
скоро-бывшему-мужу, что с нами в комнате еще кто-то есть.
- Я сказала – выметайся, - уже более
спокойным голосом повторила я. Присутствие Джеймса всегда
действовало на меня лучше всякого успокоительного.
- Никуда я не собираюсь! -
возмутился Иван, надев, наконец, брюки и рубашку, в которых он
сегодня уходил на работу (и которые я вчера так старательно
отглаживала, чтобы мой муж выглядел презентабельно среди всех этих
акул крупного бизнеса. Дура!)
- Можешь не собираться, - пожала я
плечами, - но, чтобы через минуту твоей ноги в моем доме не
было.
- А то что? – он решил взять меня на
понт?
- Ничего особенного, - мирным тоном
сказала я, чем вызвала довольную улыбку, но она, впрочем, быстро
слетела, стоило мне продолжить, - просто через две минуты ты
лишишься самого дорогого… - и многозначительно посмотрела ему на
ширинку.
Намек был понят и принят. Муж
побледнел и сделал пару шагов назад.
- Ты не посмеешь, - пытается
храбриться, смешной.
- Проверим? – приподнимаю одну бровь
и ухмыляюсь.
Иван покачал головой и вылетел из
спальни.
