«Луна, луна. Цветы, цветы…»
Вот привязалось же!
- Давайте помогу, - предложил таксист, увидев, что я заплатила больше, чем насчитало мобильное приложение.
- Спасибо, - кивнула я и неуклюже выбралась из машины, вытащив два огромных пакета с маленькими подарочными пакетиками.
- У вас праздник? День рождения? – водитель взял с заднего сиденья охапку цветов – целых семь букетов. Розы, гвоздики, хризантемы.
- Да, - я снова кивнула и подхватила их, прижав к боку. И добавила зачем-то: - Юбилей.
- Оу… - равнодушно отозвался он. – Поздравляю. Это… здоровья вам.
Ну разумеется, что же еще можно пожелать тетке, отметившей… юбилей. Только здоровья. Не кашляй, бабушка. И челюсть вставную не потеряй.
Я тащила свои трофеи к парадной, поправляя подбородком норовящую сползти с плеча сумку, когда вдруг почувствовала чье-то присутствие рядом. Неужели таксист пошел за мной? Показалось, что слышу за спиной осторожные мужские шаги.
Да ведь он мне в сыновья годится! Маньяк? Или решил ограбить?
Я резко обернулась и никого не увидела. Пустой двор. Мелькнули и исчезли габариты свернувшего в арку такси, залаяла вдалеке собака. Только ночь вытаращилась на меня полной луной, как одноглазый черный кот.
Странно. Это ощущение было таким отчетливым. Словно кто-то стоял за спиной и дышал в затылок.
Поставив пакеты у двери, я выудила из сумки ключи и тут же уронила их. Издевательски звякнув, они провалились в решетку слива. К счастью, брелок-пингвин оказался слишком широким и застрял. Эта мелочь стала последней каплей ужасного дня, когда я с утра до вечера растягивала рот в улыбке, благодаря за поздравления и пожелания. Слезы хлынули ручьем.
У пустой квартиры – безнадежно пустой! – был все же один плюс. Никто не видел и не слышал, как я плачу, уткнувшись лицом в диванную подушку, перепачканную потекшей тушью. До чего же паршиво остаться одной в пятьдесят лет!
Пятьдесят… Это звучало как конец света. Конец жизни. Головой я понимала, что наступит утро – и ничего не изменится. Как все шло, так и будет идти дальше. Как вчера, так и завтра. Как было и в тридцать, и в сорок.
Да ладно, Эля, совсем не так.
В тридцать я была счастливой женой и ждала ребенка… который не родился. Два ужасных слова, пугало любой будущей мамы: «замершая беременность». Узнав, что детей у меня больше не будет, Виктор постепенно начал отдаляться, и через два года мы развелись.
В сорок я любила так сильно, как никогда прежде. И любовь эта была взаимной. Она могла бы стать моим счастьем до конца дней. Если бы Олег не погиб в автокатастрофе. Меня как будто льдом сковало, и никто уже не смог его растопить.
Так что… тридцать, сорок… Тогда пугала сама цифра. Конец одного жизненного этапа и начало нового. Сейчас это была не просто пятерка с нулем. Не старт шестого десятка и постепенное превращение в старуху. Точнее, не только это, но еще и беспросветное, как осенний дождь, одиночество. Искать кого-то, лишь бы заткнуть пустоту – нет, это было не для меня.
Я вытерла слезы и встала. Все, минутка слабости закончена. Как верблюд в пустыне: лег, поревел, жалуясь на судьбу, встал и пошел дальше. Когда была в Египте, экскурсовод рассказывал: опытный погонщик никогда в такой момент не будет ругать скотину и заставлять подняться. Даже животному время от времени надо поплакать и выпустить пар.
Стянув через голову платье, я подошла к шкафу повесить его и остановилась у зеркальной дверцы. Картина не обрадовала. Не только зареванной физиономией с распухшим носом и разводами косметики. Разумеется, смотреть на свое отражение каждый день приходилось не по одному разу – когда причесывалась, делала макияж, одевалась. Но уже давно я не пыталась взглянуть на себя… глазами стороннего наблюдателя. Представляя, какой видят меня другие люди. Не только мужчины.
