Все на свете когда-то бывает в первый раз. Первый шаг, первая двойка, первая любовь. Первый запущенный в небо змей. Правда, когда я впервые отворила сие картонно-ниточное чудовище, следуя инструкции из «Мурзилки», он у меня так и не взлетел. Но был красив и велик, ведь, шутка ли, я извела на него все мамины коробки из-под обуви и целую гору канцелярского клея. Помните, был такой, в прозрачном мнущемся тюбике? Еще цветную бумагу. И все нитки оранжевого цвета, потому что мне показалось, что в небе оранжевое будет смотреться как солнышко. В общем, получилось красиво, но громоздко. Взлететь оно не смогло.
– Вечно у тебя получается какая-то хрень. И что нам теперь с этим делать? – спросил меня братик, отдирая от рук (и лица) застывший клей.
Я задумалась. Признаться в том, что получилась ерунда, которая только и способна, что волочиться по земле, было ниже моего достоинства.
– Сделаем из него украшение, – заявила я.
– Н-да? – Брат с сомнением посмотрел на змея, который, честно сказать, мог собой украсить разве что пещеру Циклопа. – И что оно будет украшать?
– Мой балкон. Это будет символ свободы и полета, – пояснила я и впоследствии усиленно делала вид, что конструкция, перегородившая половину балкона, наполняет меня силой и энергией. Выкинуть змея мне удалось, только когда братца отправили в армию. Я потом ему сказала, что мое творение украли. В общем, пришлось признать, что великого клейщика змеев из меня не получилось.
Да и вообще, великое мне не по плечу. Только шуму от меня много. Но кое-кто говорит, что именно это и есть самое большое мое достоинство. Впрочем, кое-кто может и врать.
Жизнь, как известно, полосатая штука, но я люблю носить вещи в полоску. Мне кажется, что в любом событии можно найти свои положительные стороны. Хотя иногда это сложно даже и мне самой. Когда со всей возможной очевидностью приходится признавать, что ты в полной… как бы это поприличнее выразиться… пятой точке, надо сильно постараться, чтобы отыскать этот самый глубинный смысл. Вот, например, пару недель назад мне срочно понадобилось понять, для чего и почему я вляпалась в полное и безоговорочное дерьмо. Хотя началось все гораздо раньше. Я познакомилась с Ним, когда мне еще не было двадцати. Тогда мне показалось, что это Судьба. Только она могла так бесконечно красиво притормозить перед одиноко мокнущей под дождем девушкой большой серебристый автомобиль неопределенно-крутой марки.
– Вас подвезти? – спросил Он, перегибаясь через пассажирское сиденье. Я нависала над его приоткрытой дверцей и капала на обивку.
– У меня нет денег, – огорченно ответила я. Всей своей юной поэтической натурой мне захотелось туда – в тепло и уют иномарки.
– А кто говорит про деньги? – улыбнулся Он широкой белозубой улыбкой кинозвезды в отставке.
Я, конечно, помнила, что говорила мне мама насчет маньяков с голливудской улыбкой. Но, признаться честно, перспектива свалиться с воспалением легких показалась мне в тот момент более страшной, чем потеря девичьей чести. Тем более ее потеря в таких условиях и с таким симпатичным маньяком… Однако на всякий случай я спросила:
– А вы меня никуда не завезете?
– А куда бы вы хотели, чтобы я вас завез? – весело подстроился водитель под мой липовый испуганный тон.
Мне захотелось, чтобы он завез меня куда-нибудь прямо сейчас, немедленно.
– Домой, – вздохнула я и нырнула внутрь машины.
– Как прикажете, – хмыкнул прекрасный незнакомец и покатил меня по мокрой, жутко противной улице.
– А если я вам что-то нехорошее прикажу? – спросила я, потому что мне стало интересно, насколько далеко распространяются мои полномочия.
