Настя поднялась с каменной скамеечки
и осмотрелась по сторонам, прощаясь с этим местом на еще один год.
В душе была печаль, грусть, тоска. Каждый год она мечтала о том,
чему не суждено было сбыться, и воображала в голове, как оно могло
бы быть.
Вот мама утешает, когда маленькая
Настя впервые падает. Вот мама улыбается ей и смешит, когда та
канючит. Вот мама… ведет ее в садик. Она могла бесконечно
перебирать эти события в голове. Собирает в школу, помогает выбрать
одежду на первое свидание, отдает со слезами на глазах замуж. Но у
судьбы на их жизнь были совсем иные планы.
— Спасибо, мам. За все. Я живу
благодаря тебе.
Крохотная слезинка скатилась по
щеке. Она быстро смахнула ее ладонью и положила букет белых роз на
могилу. С памятника на нее смотрела улыбающаяся очевидно крайне
счастливая девушка. Молодая, дышащая полной грудью,
живая.
Отец мало рассказывал Насте о ее
матери. Единственное, о чем она знала — мама умерла, давая новую
жизнь. Маленькому ангелу, Насте, так говорил папа.
С тех пор прошел двадцать один
год.
***
— Настюха! С днем рождения, заяц, —
улыбаясь во все тридцать два зуба завопила подруга, Марина
Тальникова, обнимая именинницу. Она всучила Насте в руки какой-то
подарок и повела в комнату, где сообщила, что главный сюрприз
только впереди. И он на всю ночь.
— Как на всю ночь? Папа не отпустит,
ты же знаешь, Марин, — неловко улыбаясь, пробормотала Настя.
В ее возрасте не считалось чем-то
странным уйти из дома на ночь и вернуться под утро. Но отец Насти
был настолько строгим, что подобное в их семье считалось
неприемлемым. Как он говорил “дочь у меня одна, а погулять можно и
днем”.
— Я все улажу, не ссы, Капустин, —
счастливо проговорила Маринка и удалилась к кабинету папы
Насти.
Девушка двинулась за подругой, мягко
ступая по ковру.
Негромко постучавшись, Марина прошла
в кабинет, где вальяжно за рабочим столом расположился сам глава
семейства — Андрей Павлович Загорский.
На вид мужчине было за пятьдесят, но
по паспорту он был намного старше. Внимательный и в то же время
мудрый взгляд поднялся на вошедшую. Глаза — отражение души, так
говорят, и в серых точно сталь глазах Андрея Павловича светился
многолетний опыт. А еще опасность, которая чувствовалась за
версту.
Он был словно лев, освободивший
место молодняку, но все еще имевший силу и власть. Один его рык, и
прайд вновь подчинится. Знакомые, сотрудники, даже продавцы в
магазинах инстинктивно побаивались его и только для узкого круга
лиц он был мягким и трепетным человеком.
— Андрей Павлович, я для Настены
устроила пижамную вечеринку в честь дня рожденья и позвала наших
общих подружек ко мне домой. Можно она переночует у меня? Мы будем
сидеть дома, смотреть Отчаянных домохозяек и есть пиццу.
Ничего криминального, обещаю, — Марина прижала руку к сердцу и
заискивающим взглядом посмотрела на отца Насти.
Он перевел взгляд на дочь, которая
выглядывала из-за спины подруги, и искренне рассмеялся. Нечасто
людям удавалось застать такой момент.
Андрей Павлович разрешил, чем крайне
удивил Настю. Вероятно чары Маринки поспособствовали согласию.
Иначе девушка не понимала, как он согласился.
Надо было видеть, как они
собирались. Перемерив все приличные вещи из арсенала Насти, Марина
изрекла, что это никуда не годится. Ушла на час и вернулась с
какой-то секси тряпочкой. Иначе повернуть язык у Насти не
получилось. Появились мысли о том, куда они пойдут, и девушка
занервничала.
Поверх короткого платья Настя
нацепила спортивные штаны и ветровку, чтобы не вызывать подозрений,
закинула на плечо рюкзак и попрощалась с отцом, предупредив, что
напишет.
— Жду тебя утром, родная, —
поцеловав Настю в щеку, проговорил Андрей Павлович, — а ты,
Маринка, чтобы вернула ребенка в целости и сохранности,
договорились?
