Третьяифинальнаякнигацикла
"Взаимозависимые"
Кристиан
За несколько месяцев до
встречи Анны и Жерара
Подплывая на катере к одинокому
острову посреди Аравийского моря, я приготовился отбиваться от
отца. Корабль с охраной и врачами остался меня дожидаться на
полпути к острову. Никому не дозволялось подплывать ближе.
Приструнить отца мог лишь я. Единственным его собеседником на
протяжении четырех лет был я. Лишенный средств связи, интернета,
телевидения и радио, Зверь получал всю информацию о внешнем мире
через меня.
Выключив мотор катера, скинул
дорогие кожаные сандалии на кровавый песок острова и перепрыгнул
через борт. Намочив ступни в море, надел солнцезащитные очки и
твердо прошагал в дом, где должен был быть отец. Сам остров лишен
зелени, а его главным украшением являлась скала. Я исключил любую
возможность для Зверя построить себе плот. Зная бурное прошлое
отца, военную карьеру и его умение построить что угодно из грязи и
веток, я подобрал идеальное место для раскаяния.
Простой одноэтажный дом из камня
встретил меня тишиной и прохладой. Помещение без дверей и окон, а
вся мебель сделана из пластика. Точнее, остатки мебели. Ведь в
первые годы Зверь разнес почти все в доме. Я предупреждал его, что
будет сидеть без стола или готовить себе пищу на обломках тумбы. Но
он же упрямый, за что и поплатился.
Сам Зверь находился на веранде, если
так можно было назвать каменный выступ из кухни под навесом. Он
сидел на прохладном камне и задумчиво смотрел вдаль, не замечая
меня. Обветренное лицо, полное безучастие в алых глазах, руки в
кровавых мозолях, босые ноги. Рядом лежал набор восковых черных
карандашей и много мятой бумаги.
— Чем занят? — решил нарушить
молчание между нами.
С моего ракурса невозможно
разглядеть, что именно написано на листах. Игнорируя мое появление,
отец продолжал сидеть, лишь изредка глубоко вдыхая морской
воздух.
— Слушай, у меня времени нет стоять
и любоваться твоими медитациями. В лодке еда и лекарства. Пошли,
поможешь донести все до дома, — приказал, теряя терпение.
Не знаю, что больше пугало: его
полное безразличие или внезапно появившаяся совесть у меня.
Покорно поднявшись, он последовал за
мной, держа дистанцию. Остановив его метрах в пяти от катера, не
упуская из вида, поднял первый ящик и бросил к его ногам. Второй
ящик поменьше, взял за ручку. Лекарства я ему не доверял нести.
Взявшись с разных сторон за кольца, мы понесли полуфабрикаты в дом.
Оставив большой ящик на крыльце, вместе шагнули внутрь.
— Сядь, я должен проверить уровень
мака в твоей крови, — снова приказал, рукой приглашая к
обшарпанному дивану.
Отец, храня молчание, занял место и
протянул левое предплечье. Если бы он был смертным, его руки были
бы в синяках от постоянных уколов. Присев, достал новый набор
шприцов и реагентов. Сколько десятков раз я проводил этот тест?
После тридцатого я сбился со счета. Перетягивая жгутом бицепс отца,
вручил ему резиновый мячик. В молчании собрал кровь и сразу начал
смешивать ее с реагентами. Прождав две минуты, капнул смесь на
тест-полоску.
Исподлобья глядел на Зверя, пока
ждал результаты. Со скучающим видом он смотрел в другую сторону от
меня, кажется, в окно.
— Как ты себя чувствуешь? — задал
новый вопрос.
— Нормально, — с хрипотцой в голосе
ответил отец.
— Боли беспокоят? — спросил, в
глубине души радуясь его ответу. Ведь в прошлые встречи он
предпочитал молчать.
— Это тебя не касается, — покосился
на меня Зверь.
— Касается, — ответил резко, — если
ты вновь начнешь употреблять из-за болей…
Запнулся, видя, как перекосилось его
лицо. Правда, я не понимал, что именно его взволновало: упоминание
о маке или о болях. Тест-полоска показала чистоту крови от
наркотика.
