Смуглый элегантный мужчина задумчиво смотрел из окна роскошного кабинета. Легкий летний дождь стучал в стекло. Капли собирались в дорожки и стекали вниз. Дождь навевал воспоминания. Приятные воспоминания.
Небо за окном, серое, как ее глаза… Сильные руки с аристократически удлиненными пальцами потянулись к металлической бронзовой ручке. Ветер внес в помещение капли дождя и аромат влажной травы.
Глубоко втянув в себя этот пьянящий аромат, мужчина проследил кончиком пальца, бегущую струйку воды и нетерпеливо стукнул по подоконнику: скоро! Еще немного – и…
Его мысли прервал легкий стук в дверь.
– Войдите!
Из приемной шагнул высоченный здоровяк, и положил перед хозяином кабинета тоненькую пластиковую папку.
– Это все?
– Все. Я узнал все что мог, брат. Ты уверен, что это она?
– Уверен. Передай Рому, сегодня начинаем.
Сероглазый, кивнул и вышел.
Кареглазый мужчина вновь повернулся к окну.
Следовало успокоиться, подумать о крючках в последнем контракте, выпить кофе… Но взгляд упорно возвращался к тоненьким кусочкам пластика на благородной полированной поверхности.
Смирившись с непреодолимым желанием, альфа шагнул к столу. Щелкнула кнопка, отлетела серая крышка, и он уставился в широко распахнутые глаза девушки на фотографии.
– Вот ты какая, – взгляд его скользнул по строчкам компьютерного шрифта, – Настя, Анастасия…
Смуглая рука легла на фотографию, словно обнимая. Минуту мужчина сидел неподвижно, а потом утопил в панель кнопку интеркома:
– Светочка, пригласите ко мне Романа Сергеевича.
Я сидела в парке на облупленной скамейке, вдыхая запах свежескошенной травы с ближайшего газона, и грустно думала о том, что делать дальше. Хозяйка выставила меня из квартиры, заявив, что я позорю ее дом как недостойным моральным обликом, так и задержкой оплаты за три месяца. Сначала я растерялась, ведь деньги я платила вовремя, задерживая максимум на один-два дня, а потом решительно собрала вещи и вышла в теплый летний вечер, даже не обругав ее на прощание.
В парке было красиво: мягко шелестели розовые кусты, кое-где в траве проглядывали уцелевшие васильки. Вдалеке кричали дети, шуршали шинами велосипедисты.
Я накручивала на палец выбившуюся прядь и размышляла, печально вздыхая, о своем дальнейшем существовании. Вокруг расстилалась зеленая лужайка, а на потемневших деревяшках рядом стояла старая, потрепанная жизнью сумка с моими пожитками.
Все вокруг дышало безмятежностью, а мне казалось, что у моих ног разверзлась бездна.
Идти некуда: подружки – однокурсницы разъехались на время каникул. В родной город я вернуться не могла, и отсутствие денег на билет туда – не самая важная причина.
Конечно, в июле одну ночь вполне можно перекантоваться на вокзале. Но в кошельке сиротливо болтались всего две купюры по сто рублей, да чуток медной мелочи. Что делать потом?
Устроиться сейчас на работу, наверное, можно. Той же посудомойкой или официанткой в шашлычной. Но где жить? Даже на самый недорогой съем требуются деньги, которые мне сразу никто не заплатит.
Печальные мысли плавно скользнули в сторону, и даже настораживающее бухтение парочки отвратных личностей с одутловатыми лицами, распивающих на соседней скамейке не то «боярышник», не то самогон, отодвинулось на задний план и затихло, когда на вытоптанной «народной тропе» появился светловолосый парень.
В нем вроде не было ничего особенного – мало ли уставших от офиса менагеров тусуется в парке пятничным вечером? Впрочем, для умученного офисом «воротничка» он выглядел очень свежо. Светлая рубашка, потертые светло-голубые джинсы, волосы лежат небрежно, но в этой небрежности чувствуется продуманная рука парикмахера. Если бы такой красавец появился на пороге нашего универа, девчонки запищали бы от восторга.
