В юности у меня было непрекращающееся состояние вдохновения. Возьму в любой момент ручку и бумагу – и не остановить восторженных или грустных строк. Теперь на творчество меня способна спровоцировать только музыка родной природы.
Боже мой! Как мила и умиротворяюще спокойна природа средней полосы России! Она не способствует и не потворствует агрессии, раздорам, войнам. Как тепло и радостно она ложится на сердце русскому человеку! Ее ширь взывает к доброте, благодушию и мечтательности. Может, поэтому «душа моего народа всегда улыбается», хотя за улыбками часто стоит беспокойство и боль за свою страну. Невозможно из нас вытравить чувство любви к Родине. Оно с детства глубоко прорастает в наши души.
И мои запросы и эмоции таковы, что я могла состояться только в России. Родина – первопричина всего, что есть во мне. Она – моя любовь, моя вера, моя религия.
Любовь моя
– Лена, я читала твои книги, но мы слишком мало говорили о твоем увлечении, – прошептала Инна на ухо подруге.
Та вздрогнула и ответила сиплым спросонья голосом:
– Я же начала писать в тот год, когда ты вернулась от меня в родной город, так сказать, на место своей постоянной дислокации, а по телефону диспута не устроишь. Мне важно твое прочтение, твое понимание моего творчества, но сейчас далеко за полночь и я физически не способна к полемике, устала. Я уже никакая. Давай серьезно побеседуем дня через два. Завтра нашему курсу предстоит торжественный форум с преподавателями в стенах родного университета, а потом еще застолье допоздна на базе отдыха. Нам надо быть в хорошей «спортивной» форме, чтобы выдержать такой марафон. Я у Киры задержусь в гостях на целую неделю. Но ты же знаешь, что мое время в основном будет посвящено тебе. К тому же своим разговором мы Аню с Жанной можем разбудить.
– Ну что тебе стоит! Я совсем чуть-чуть тебя побеспокою. Понимаешь, наши девчонки в литературе дилетанты. Я с тобой как с профи хотела бы поговорить. Удели мне пять минут, ответь на несколько вопросов. Черти меня изнутри раздирают. Вот скажи мне, пожалуйста: когда ты про себя стала понимать, что ты писатель?
– В четырнадцать лет.
– Ты по причине обостренного чувства ответственности за учебу, работу и за детей поздно начала писать и, по сути дела, отложила любимое дело почти на сорок лет, упустив для созидания юность и молодость – периоды особой восприимчивости и творческого подъема? Ты слишком долго стояла на низком старте, прежде чем решилась одолеть стайерскую дистанцию. Помнишь Заболоцкого, «нет на свете печальней измены, чем измена себе самому». Разве все эти годы нереализованный талант не тяготел над тобой, не давил на мозги? Что-то мне подсказывает, что я не ошибаюсь.
Зная характер Инны, Лена прекрасно понимала, что пятью минутами она не обойдется, но отказать не смогла. «Все равно ведь не оставит в покое», – подумала она, поворачиваясь лицом к подруге.
