«На улице август, а жара, как на пике лета. Солнце почти в зените. Освещение изменилось. Пора прекращать работу. Жаль».
Отойдя от мольберта на шаг, затем еще на один, Арина критически оценила картину: мальвы удались – высокие, горделивые, с яркими малиновыми цветами, розовыми бутонами на верхушках и сочными зелеными листьями. А вот гладиолусам чего-то не хватало.
Девушка задумалась, привычно смешивая краски – охру и кармин. Ей нравились яркие цвета. Они оживляли ее жизнь и работы, созданию которых Арина посвящала почти все свободные часы.
Ираида Силантьевна, учительница рисования Любашевской средней школы, мечтала, чтобы девушка поступила в Национальную академию изобразительного искусства и архитектуры.
Удастся ли пробиться в престижный вуз без нужных знакомств? Хватит ли для этого одного таланта? Сомнительно. Даже если случится чудо, и приемную комиссию удовлетворят результаты экзаменов, она не сможет оставить дедушку на долгих пять лет, приезжая лишь на каникулы.
Безусловно, Николай Васильевич Горенко, бывший начальник местного отделения милиции, в свои шестьдесят с небольшим вполне может позаботиться о себе и сам. Да что там, он фактически воспитывал Арину последние пять лет, но уборкой, стиркой и приготовлением еды девушка принципиально занималась сама, и в свои шестнадцать уже могла считаться асом в домашних делах. Своим яблочным штруделем она по-настоящему гордилась. Конечно же, молча.
Его приготовлением она и собирается заняться, как только отнесет мольберт в дом и вымоет руки. Яблоки очищены, тесто стоит в холодильнике, так что…
– Очередные цветочки.
С выпечкой придется подождать.
– Угу. И как тебе?
Арина не обернулась. Клара Петрук, школьная подруга, откровенно не одобряла увлечение Арины, особенно после того, как девушка отказалась написать ее портрет. Арина представила, как Клара поджимает розовые, красиво изогнутые губы, затем хмурится и тут же разглаживает складки. С некоторых пор подруга опасалась возможных морщин. Это в восемнадцать-то лет. Однако критиковать ее Арина не торопилась, поскольку и сама считалась не от мира сего.
– Простоваты. Рисовала бы лучше розы.
– Слишком обычно.
– Думаю, мужчины с тобой не согласятся.
– Мне нет до них дела.
Кроме дедушки, но он родственник, а значит, не в счет.
– Зато мне есть.
Кто бы сомневался? Во всяком случае, не Арина.
Вздохнув, она сложила мольберт и потащила снаряжение в дом. Кажется, ей придется выслушать очередную историю о парнях. Клара говорила только о них, если не считать мелочей, призванных делать ее неотразимой в глазах сильной половины человечества.
Смирившись с неизбежным, Арина впустила подругу в дом. Она давно перестала задаваться вопросом, почему при кардинально противоположных взглядах на жизнь они до сих пор общаются, к тому же весьма активно.
Клара уверенно прошествовала в гостиную и плюхнулась на видавший виды диван, застеленный клетчатым пледом. Намыливая руки, Арина слышала, как подруга ругает телевизионный пульт.
Батарейки! Она забыла их купить.
Сняв передник, который надевала, чтобы не испачкать красками платье, Арина налила в два стакана холодный лимонад и направилась в комнату. Протянула подруге одну из мгновенно запотевших емкостей и устроилась в кресле, поджав под себя ноги.
– Хорошо! – Клара закрыла глаза, тая от удовольствия. – В жару лучшего не придумаешь.
– Рецептом поделиться? Четыре лимона…
– Нетушки. Не надо мне этого. Еще год школьных мучений, и я укачу в город. Встречу там богатого красавца и заживу припеваючи.
– Богатый, да еще красавец. Не много ли требований?
– А еще молодой и сексуальный.
– Ага, как же. Чтобы все это существовало в комплекте, мужчина должен быть наследником миллионера. Да еще питаться воздухом, раз ты не собираешься готовить.
