В ноябре, когда сезон божоле во всей Франции в полном разгаре, все кафе и рестораны в центре Парижа переполнены любителями вина и шумных тусовок. И нет ничего удивительного. Это время года, когда весь урожай собран, а летняя жара уступила место бархатному осеннему теплу. Улицы и парки покрыты осенней листвой, нежно хрустящей под ногами. Это время, когда молодое вино льётся рекой. Многие торговые точки – от маленьких закусочных до эксклюзивных ресторанов – выставляют столы на улицу, наполняют бокалы и предлагают бесплатно попробовать каждому прохожему. А если вы сели пообедать, то получите добрую порцию вина в дополнение к угощению. Многие винные магазины устраивают дегустацию прямо на тротуаре перед магазином. Вино нужно продать. Его нужно пить свежим. Отсюда и название: «Божоле нуво» – новое божоле.
Это настоящий праздник вина для всех французов. И тем более для парижан, которые верны традиции наслаждаться своим излюбленным напитком.
Если вы бывали в Париже, то наверняка обратили внимание на то, что столики расставлены таким образом, чтобы гости садились лицом не друг к другу, а к тротуару, дороге или площади. Для того чтобы разглядывать прохожих. Да, именно прохожих – как в театре. Будто воплощая слова Уильяма Шекспира: «Вся жизнь – театр! В нём женщины, мужчины – все актёры…»
Тут и парижане, и туристы. Парижан, конечно же, можно сразу отличить по их неповторимой манере держаться. По умению вести беседу, не упуская при этом ничего интересного вокруг. Эта манера смотреть не на собеседника, а куда-то в сторону уникальна. Так же, как и вкус устриц, которые парижане по традиции едят в новогоднюю ночь, запивая их шампанским.
«Просто непонятно, как им удаётся слинять с рабочих мест, чтобы распивать напитки и глазеть по сторонам», – подумала Карла, пытаясь найти свободное место на двоих в своём излюбленном ресторанчике неподалёку от улицы Ришелье, на которой располагалась Национальная французская библиотека, где Карла занимала должность архивариуса. Карла – молодая женщина тридцати лет, может, чуточку больше того. Среднего роста и среднего телосложения. Каштановые волосы, спадающие на плечи, карие глаза, небольшой аккуратный носик. Она обладала внешностью среднестатистической парижанки. Но стоило заглянуть ей в глаза, тут же угадывалась глубокая незаурядная личность. Её выдавал тот особый блеск, который отличает людей с богатым воображением, – глаза Карлы отражали мир необыкновенных фантазий, которыми она жила.
Карла была наполовину француженкой, наполовину итальянкой. Её отец давно исчез из виду, а мама жила в Италии, в маленьком приморском городке недалеко от Анконы. Мама звонила Карле чуть ли не каждый день и читала нравоучения. «Что ты забыла в этом Париже, – пилила она Карлу. – Работа для секретарши или библиотекаря есть и здесь! Тебе нужно найти мужчину и выйти замуж. А там у вас все геи или женаты давно».
Мама не любила Париж. Когда-то, будучи молодой девушкой, она поехала в Париж с подругами, где и познакомилась с отцом Карлы. Тогда у них и закрутился бурный роман. Они встречались ещё несколько раз, потом родилась Карла. Мама была уверена, что вот-вот он сделает ей предложение и они поженятся. Он ничего не говорил, появлялся всё реже, а когда Карле исполнилось шесть лет, и вовсе перестал приезжать. Карла ждала его, ведь это был её папа. Она хорошо помнила его и не понимала, куда и почему он исчез. Он любил её и был добр к ней, только жил в Париже, а они с мамой – в Италии, с бабушкой и дедушкой. Но потом отец исчез. Ни писем, ни телефонных звонков. Мама запретила о нём говорить. А когда девочка выросла и стала многое понимать, она узнала, в чём причина. Мама была очень ревнива. Папа просто полюбил другую женщину, и мама не смогла принять это и простить. Это она запретила ему навещать дочь. Так она хотела наказать его, а наказала их обоих.
