Глафира Петровна приходила ко мне уже второй раз. В первый раз, разложив карты, я предсказала ей долгую и счастливую жизнь. Бабка мне не поверила. Мне самой как-то не верилось, что этот почти столетний божий одуванчик протянет еще хотя бы пару лет, но с картами не поспоришь. Но бабуся так разволновалась слишком хорошему предсказанию, что ради спокойствия клиентки я без всяких карт предсказала ей одну мелкую неприятность: появление пиковой дамы, которая вызовет ненужное волнение. Почему-то это предсказание еще больше потрясло старушку. Через день она пришла ко мне снова. Я привычно раскинула карты, но бабушка таинственным шепотом попросила с гаданием повременить.
– Деточка, пиковая дама опять приходила.
Я уже успела забыть прошлое гадание и потому только с недоумением потрясла головой:
– Зачем приходила?
– К себе позвать.
– Куда?
– Под могильный камень.
– А вы отказались и теперь жалеете? – лениво спросила я. Сумасшедших в гадальный салон «Пани Моника» приходило множество, и я уже устала им удивляться.
– Ты не знаешь мою историю? – не на шутку удивилась старушка.
Историю мне слушать не хотелось, но пришлось. Выглядела она так. Давным-давно, лет двадцать назад, в автокатастрофе погиб сын Глафиры Петровны вместе с невесткой. Их дочка Катерина осталась круглой сиротой. Девочке исполнилось тогда пятнадцать лет, самый трудный возраст, а Глафира Петровна как раз справляла шестидесятилетний юбилей. Понятно, у нее было мало шансов справиться с девочкой-подростком. Катерина где-то пропадала ночами, когда Глафира отсутствовала дома, ей звонили мужики и, не представляясь, бросали трубку. Глафира Петровна уже махнула на непутевую девчонку рукой, но через полгода поведение Кати резко изменилось. Она засела дома, отказываясь не только ходить в школу, но и вообще появляться на улице. Звонок телефона приводил ее в ужас, и она слезно молила бабушку сообщить, что ее нет дома.
– Лучше скажи, что я переехала! – умоляла она.
Не на шутку перепуганная бабка просила внучку рассказать, что же ее так напугало. Девочка долго сопротивлялась, но как-то ночью рассказала странную историю.
– Ко мне приходили родители, – дрожа от ужаса, прошептала она. – Я заснула в квартире друга… И проснулась среди ночи от прикосновения к щеке как будто кусочка льда. Я открыла глаза… света почти не было, но я увидела возле кровати знакомый силуэт. Это была мама, но почти прозрачная! Она улыбнулась и поманила меня пальцем. Я пыталась закричать, но горло сдавило, и я не могла выдавить ни звука. Тогда из-за маминой спины вышла еще одна фигура, мужская. Тут я закричала. Все проснулись, сбежались, а родителей и след простыл…
– Тебе со сна привиделось! – возразила бабушка.
– Нет. Они с тех пор постоянно появляются. Стоит мне выйти на улицу, как вдали мелькает чей-то полупрозрачный силуэт. И телефон… Мне кто-то позвонил, и я услышала в трубке мамин голос!
– Тебе почудилось!
– Она сказала: «Ты скоро ко мне придешь».
Глафира Петровна прервала свой рассказ и с торжеством уставилась на меня. Я глядела ей в глаза, не совсем понимая, чего от меня требуется.
– Теперь поняла, деточка? – поинтересовалась старушка.
– Нет. Ваша внучка жива?
– Я разве не рассказала? Вскоре после нашего разговора она стала таять, таять на глазах… Буквально светилась вся. А как-то ночью, а тогда лютая зима стояла… я вдруг от холода проснулась. Замогильный холод, аж до костей пробирает. Я к внучке в комнату кинулась – как сердцем чуяла беду. Окно нараспашку, а девочки моей и след простыл. Только записка на столе белеет: «Бабушка, прости, они меня позвали».
– И… куда ваша внучка подевалась? – осторожно спросила я.
– В окно вылетела, ласточкой. А этаж у нас девятый… Когда врачи приехали, только руками разводили. Я даже на ее лицо в последний раз взглянуть не могла. Не было у нее лица! – Бабка закрылась руками и протяжно завыла.
