Второй месяц он заходил в свой любимый дом, как в осажденную крепость. Нет, вроде все было на своих местах: по углам мраморного камина стояли две старинные вазы красного венецианского стекла, пол устилала бурая медвежья шкура, а со стен как будто целились в его голову ветвистые оленьи рога. Но почти к каждому его приходу что-то менялось в каминном зале. Немного правее, чем обычно, стояло чугунное ведерко с маленькими поленьями, синий диванный плед почему-то оказывался на полу, стеклянная пивная чашка из кухни перемещалась в каминный зал и нагло воцарялась между драгоценных старинных ваз. Он этого не делал, по крайней мере, ничего подобного не помнил.
Сначала он с остервенением расставлял непослушные вещи по своим местам, но назавтра, или через пару дней, они снова передвигались, будто сами по себе. Тогда он вызвал мастера и поменял оба замка – и в калитке, и в дверях дорогой дубовой входной двери. Почти неделю в каминном зале ничего не менялось – или ему так только казалось? Затем свистопляска домашней утвари, свободно перемещающейся по комнате, начиналась снова. Он установил над входной дверью видеокамеру, но уже следующим вечером от нее остались одни осколки. А на обрывке кассеты мелькала лишь какая-то серая тень.
В отчаянии он поставил в доме сигнализацию: утыкал датчиками оба этажа, нашпиговал новейшей техникой окна и двери. Охранять его взялась серьезная фирма «Цербер», пообещавшая, несмотря на удаленное расположение дома, прибывать на место через три-пять минут после того, как сработают датчики. Сигнализация завыла на вторые сутки. Приехавшая машина с охранниками обнаружила закрытую калитку, запертую дверь дома и истошно воющую сирену. Сообщили хозяину, он приехал на место, вошел в дом и лично убедился в том, что ничего не пропало. Затем уехал вслед за охраной, и уже через полтора часа получил сообщение, что сигнализация сработала снова.
От сигнализации он отказался через неделю. Охранники бурно протестовали против того, что им приходилось трижды в день ездить в чертову даль, и требовали совсем уж немыслимых денег за свои услуги. Он разорвал договор с «Цербером», но в другую фирму обращаться не стал. Это показалось ему нелепым– ведь из дома так ничего и не пропало. Но теперь, перед тем как лечь ночью в постель, он проверял, заперты ли окна, и лично задвигал на входной двери тяжелую щеколду. Мелькнула было мысль пригласить священника и провести обряд изгнания, но от этой мысли он отказался. В принципе, ему было где жить, но он не хотел отказываться от своего любимого дома. В конце концов, с того света не возвращаются, верно?
* * *
Впервые жениха Тани Таркановой я увидела в последний понедельник сентября. У меня тут же мелькнуло подозрение, что Танюша специально пригласила его в редакцию, чтобы похвастаться своей добычей. Артем и в самом деле был чертовски хорош: высок, широк в плечах, белоснежная шелковая рубашка оттеняла светло-русые волосы, а яркий синий галстук – прозрачно-голубые глаза. Вдобавок, у него была настолько ослепительная голливудская улыбка, что меня так тянуло поинтересоваться, какой пастой он чистит зубы. Признаюсь, я думала, что ему нет и двадцати пяти, но стилистка Муля, приблизившись к моему столу, по секрету сказала, что Артему слегка за тридцать. Я пригнулась еще ближе к уху стилистки:
– Что, Танюша у нас богатая невеста? По виду парень – типичный альфонс.
– Да ты что?! – чуть ли не в голос воскликнула лысая стилистка Муля. – Это же Артем Терентьев, он входит в сотню миллионеров города! Ему принадлежит несколько домов в Старом Городе, и загородный особняк! Если он продаст хотя бы один из домов, хватит на безбедную жизнь не только его детям, но и внукам.
