Я стояла на краю парапета с закрытыми глазами и глубоко дышала.
Когда я не использую зрение, у меня обостряются другие чувства. Можно уловить ветер, скользящий сквозь пальцы, разбросанные по земле засохшие листья, теплый и влажный воздух. Поздней ночью школа ощущается очень уединенно. Кажется, сейчас самое подходящее время, чтобы умереть.
Я представляю, как падаю. Само падение – лишь момент. Если вдруг спрыгну, то сразу полечу вниз, наберу скорость и ударюсь о землю. Моя голова разобьется, брызнет кровь, и я так и останусь неестественно лежать на холодной земле…
Я вновь открыла глаза и наклонила голову. Внизу сквозь темноту виднелась земля. Я поднялась сюда, чтобы сделать тот же выбор, что когда-то и отец. Казалось, что так я смогу его немного понять. Но оказавшись здесь, на меня, словно ураган, нахлынул страх.
Все, что у меня осталось от семьи, – родственники, которых я впервые увидела на похоронах папы. Для меня они абсолютно ничем не отличались от случайных незнакомцев, что я встречаю на улице. Наверное, можно сказать, что на самом деле у меня никого и не осталось. Задумавшись об отце, спрыгнувшем с моста в реку Хан, я почувствовала, как дыхание сбилось, будто тону в воде. Что сподвигло его сделать выбор в пользу смерти? Как такое могло произойти? Я полагала, что, стоя здесь, смогу понять отца, но в итоге почувствовала лишь большую обиду на него. Если после смерти я встречусь с ним, то задам вопрос: «Почему ты ушел и оставил меня?»
Я достала из кармана свою предсмертную записку и развернула. Ее передадут тем самым родственникам, которых я даже в лицо не знаю. От мыслей об этом мне тут же захотелось выкинуть бумажку. До недавнего момента они даже не были в курсе, что я существую. И воспоминания об их лицемерных сожалеющих взглядах на похоронах все еще вызывают холодок по спине.
Мой взгляд затуманился, а щеки покраснели. Я хотела вытереть слезы, но поймала взглядом тень у себя под ногами. Вдруг я по-иному начала смотреть на ее очертания. Не уверена точно, с каких пор это началось, но вслед за мной всегда следовали три тени. Поначалу я не придавала этому особого значения, однако со временем меня начали пугать пристальные взгляды незнакомых людей. И еще сильнее после того, как от шокированных моими тенями друзей начали расползаться всякие разные слухи.
С тех пор я не могла не считать взгляды людей подозрительными. Словно взяла в привычку ходить всегда в теньке, но все равно не могла вечно скрываться. Для меня обычным делом стало то, что местные дети иногда приходили к нашему дому, звонили в звонок и убегали, но был и случай, когда к нам наведался журналист локальной газеты, видимо, прознавший о слухах обо мне. В такие моменты бабушка ругалась и всех прогоняла, либо посыпала ворота солью. А я в это время лишь молча наблюдала через приоткрытую дверь, спрятавшись у себя в комнате в ожидании, пока это закончится.
* * *
– Папа, почему у меня не такая тень, как у других людей? – однажды я спросила у отца.
В тот день он крепко обнял меня и ответил:
– У остальных тоже по несколько теней, они лишь притворяются одной. Твои просто более честны, только и всего.
Просто более честны? Я не смогла понять этих слов.
– Я бы хотела, чтобы мои тени тоже выглядели как одна.
На это отец больше ничего не ответил и лишь улыбнулся. Он, наверное, хотел сказать, что я позже все пойму. Так что я решила самостоятельно добиться того, чего хочу.
