Дорогой дневник!
Ты одна у меня отрада и радость, лишь с тобой я могу
откровенничать и рассказывать тебе, самые страшные мои тайны. Лишь
один ты знаешь мои страхи и пороки, лишь ты выслушаешь, примешь и
не осудишь.
Скукота, уныние, тягомотина, как ее ни назови, убивает даже
самых активных оптимистов. Вот так и я, где-то глубоко внутри
активная, целеустремленная, местами даже наглая оптимистка, но все
это где-то далеко, в моей внутренней вселенной. А на деле -
одинокая серая мышь, мечтающая темными ночами о крепких мужских
руках, о ласковых словах, которые он будет шептать мне в порыве
страсти, как он будет крепко прижимать меня к себе, ласково
поглаживать меня, страстно нашептывать. Я буду извиваться в его
руках, принимать всю ту теплоту и заботу, буду чувствовать его в
себе.
- Лавра Николаевна, у вас готовы анализы по последним
исследованиям? - раздался над ухом приятный хрипловатый голос моего
начальника
Что греха таить, я таяла, едва услышу его голос, хочу откинуться к
нему на грудь, крепко прижавшись, хочу чувствовать его руки на
своей груди.
- Лавра Николаевна, вы слышите меня, - вернул меня с небес на землю
настойчивый голос.
- Да, - как всегда сухо ответила и, собравшись с мыслями, добавила.
- Готовы, они уже у Леонида Анатольевича, - еще один начальник на
мою голову, от которого пищит вторая половина нашего дружного
серпентария. Как уже понятно, первая сходит с ума по Артему
Андреевичу.
- Лавра Николаевна, побеспокойтесь в следующей раз, чтобы я первым
увидел документацию, - недовольно требовательным тоном проговорил
мужчина, так и не удосужившись отстранится от меня.
- Артем Андреевич, - резко развернулась на стуле, тем самым
оттолкнула от себя мужчину на приличное расстояние, глядя снизу
вверх в темные, почти черные глаза мужчины, ответила. - Я вам не
секретарь, чтобы за Вами бегать. Вашей Анечке я позвонила, так вот
все вопросы к ней. А я же всего-навсего лаборант.
"С дипломом магистра", - добавила про себя. Столько лет учиться,
зубрить, забыть про личную жизнь, в мечтах совершать великие
открытия, чтобы в один прекрасный момент очутиться у разбитого
корыта, понять, что как женщина-ученый ты не нужна, отдадут
предпочтения мужчине: в декрет он не уйдет, детей нянчить ему не
нужно. Работать в частной конторе обычным лаборантом и радоваться,
что меня взяли хоть куда-то. В мелкие дребезги мечты и амбиции.
И вот стоит передо мной очередной папенькин сынок, с насупленным
выражением лица. Как же, не ему первому отдала документы. А нечего
к себе секретаршу тащить в кабинет, работать нужно на работе! Хотя
у себя, можно сказать, они этим и занимались.
Поправив очки в толстой оправе, оценивающе прошлась по светлым с
легкой рыжиной гладко уложенным волосам, высокий лоб должен
свидетельствовать о немалом уме, но не скажу этого. Немного с
горбинкой нос. Слегка чуть пухлые, как для мужчины, губы, но это
скорей недостаток. Вот чему и правда завидую, так это его длинным
ресницам, мне б такие.
Мне, к сожалению, даже касторовое масло не помогает, как были
обрубки светлые, так и есть. С завистью взглянула на его ресницы,
мне б такие, тяжко вздохнула. Взгляд сам зацепился за широкую
накаченную грудь. Светлая футболка обтягивала его до неприличия,
оставляя место самым порочным фантазиям и мечтам. Заставляя
испытывать жгучее желание провести длинными ноготками по ней,
затрагивая через футболку упругие соски мужчины.
- Лавра Николаевна, с вами все хорошо? - с нотками заботы
поинтересовался мужчина.
- Все отлично, - громко вздохнула, а про себя добавила: “Пора
выходить на охоту”.
Милый мой, мне стыдно и нет, я напоминаю себе порой
благочестивую монашку, которая одиноко в келье мечтает о мужском
теле. Мой порок выплывает в ночи, когда все люди ложатся спать, я в
пятницу отправляюсь в вертеп разврата и удовольствия. Порой
наблюдаю за собой со стороны, и я не испытываю отвращения, наоборот
страстное возбуждающее удовольствие.
