Мистеру Эймосу Глассу
Линз-Маунтин, Северная Каролина
16 июня 1924
Дорогой мистер Гласс.
С тяжестью на сердце пишу я вам сегодня, ибо сына вашего, Джима Гласса, двадцати трех лет отроду, господь забрал к себе. Немногим более недели тому назад Джим ушел утром работать на хлопковое поле, но в полдень домой не вернулся. Там же в поле мой брат Эл нашел его, уже мертвого. Доктор сказал, что у него не выдержало сердце, но он недолго страдал. Я знаю, что и мать Джима умерла так же и в молодом возрасте. Это очень прискорбно, что вам приходится получать второй раз в жизни такую новость. Я искренне вам сочувствую.
Как вам известно, Джим был женат на моей сестре Элизабет, которую все знают как Сисси. Она переживает смерть Джима особенно тяжело и сейчас чувствует себя плохо. Так как вы последние несколько лет с Джимом жили порознь, она попросила меня не писать вам сразу, а подождать, пока его похоронят, и я уважил ее просьбу, ибо она супруга умершего. Так же, в соответствии с ее желанием, мы похоронили Джима по христианскому обряду, в том самом поле, где он упал. Заказали соответствующий камень на место его последнего пристанища, а также ограду, чтобы отделить могилу от внешнего мира. Мне очень жаль, что вам не представилась возможность уладить те разногласия, которые были у вас с Джимом. Я любил Джима как родного брата и благодарю господа за то драгоценное время, когда он, будучи членом нашей семьи, жил с нами. В эти печальные дни я также часто вспоминаю те случаи, когда мог бы проявить более терпения и доброты, чем тогда выказывал. Молюсь сейчас о том, чтобы умирая он не держал против меня зла на сердце.
Но пора гнать печаль прочь!
Я сегодня пишу вам, чтобы поделиться и другой, чрезвычайно радостной новостью. Сисси родила вчера сына, вашего внука, которого в память об отце назвала Джимом Глассом. Джим замечательный ребенок, с хорошим весом, желтыми волосиками, и легкие у него – будь здоров! И хотя в нашем доме сейчас царит скорбь, появление Джима напомнило нам, что жизнь продолжается и, по велению господа, нам должно трудиться, даже когда мы в печали и не понимаем Его судьбоносного плана. Каждый крик Джима – это призыв к каждому из нас делать все, что в наших силах. Это еще и напоминание о любви нашего Спасителя. (Насколько тяжелее было бы наше горе, не будь с нами Джима!) Как я уже ранее упоминал, Сисси не очень хорошо себя чувствует, и в таком состоянии в настоящий момент не может принимать посетителей. Надеюсь, что в будущем наступит тот момент, когда вы встретитесь со своим внуком и он облегчит ваше горе так же, как сейчас наше.
Мистер Гласс, я клянусь вам, что мы будем воспитывать Джима в кругу нашей семьи и постараемся, с божьей помощью, вырастить его таким, каким хотел бы видеть его отец. Джим был добрым человеком, хорошим христианином, работал не покладая рук. Он – часть нашей семьи, он был и вашей частицей, и, пока сын его ходит по этой земле, имя его не будет забыто.
Надеюсь, что письмо это найдет вас в добром здравии и та радость, которую оно содержит, облегчит горе, которое вы переживаете в данный момент, тяжесть которого трудно себе представить.
Искренне ваш,
Зино Макбрайд (шурин Джима)
