Желто-зеленые круги, поднимавшиеся из темноты сознания, вдруг превратились в ослепительную вспышку. Валентин дернулся и проснулся. Даже, скорее, очнулся. По глазам больно резанул яркий свет. Видимо, сон все-таки свалил его, и люстра осталась невыключенной. Часы показывали половину второго ночи. Он несколько минут лежал без движений, прислушиваясь, и когда понял, что в квартире никого нет, невольно застонал. Никого. Диана еще не вернулась. Валентин вылез из-под покрывала, набросил на плечи халат и побрел на кухню. Хотелось чего-нибудь пожевать и выкурить сигарету. Вдруг поможет опять уснуть?
Яркий свет пугал. Он включил подсветку над столом и, пока чайник закипал, убрал в ящик оставшуюся с ужина посуду. Потом достал чашку для чая, с сожалением посмотрев на лежавшую на полке коробку конфет. Его любимые шоколадные трюфели. С привкусом кофе капуччино. Но шоколад было нельзя. Может быть, съесть бутерброд с ветчиной?
Кухонный нож, поблескивая широким лезвием, легко отрезал ровные красноватые ломтики пряной монтильской ветчины, которые плавно ложились друг на друга, образуя лесенку. Вдруг Валентин остановился и отложил нож. Она что, не понимает, как нестерпимо тяжело ждать? Он подошел к окну и закурил. Дым от «легкой» сигареты нехотя поднимался в духоту июньской ночи. Все-таки в «суперлайтс» слишком слабый табак. Слишком…
На небе сквозь бледно-серые занавески облаков просвечивала луна. Неясным, размытым пятном. А ведь с Земли никогда не видно ее обратной стороны, припомнил Валентин. Стороны, всегда темной и пугающей, как невидимая сторона человеческой души. Тоже никому не известная. Если вытащить на свет всё, что там спрятано, то, наверное, можно ужаснуться. Валентин сделал глубокую затяжку и усмехнулся. Интересно, если все в этом мире имеет две стороны, то что тогда творится на «обратной» стороне доброго человека? Или целомудренной женщины? Ночью. Среди искушений большого города. Он невольно посмотрел на часы. Два часа ночи! Стон вместе с дымом вырвался из его груди.
«Нет, ты не прав, – поправил он тут же себя мысленно. – Надо успокоиться. Она же предупредила, что задержится. Позвонила около восьми вечера и сказала, что если он не против, то она зайдет с девчонками в бар, обсудить кое-что “по работе”, и придет поздно. Поздно…»
Закипевший чайник отвлек его от мрачных мыслей. Валентин достал чашку, положил в нее пакетик чая и залил кипятком, понаблюдав, как прозрачная вода превращается в зеленовато-коричневую. Эту чашку им подарила ее мама. На ней кот и кошка, обнявшись хвостами, сидят на крыше и смотрят на звездное небо. «Представляешь, а если это не кошка и кот, а два кота?» – со смехом предположила однажды Диана. «Ну и пусть, лишь бы им было хорошо», – ответил он тогда.
Да, им, котам, всегда хорошо. Сидят себе на крыше и никого не ждут.
С улицы донесся звук подъехавшей машины – хорошо знакомое, хрипловатое урчание «Мазды». «Когда получу гонорар за статью, надо будет заменить глушитель», – подумал Валентин и взял нож. Рука почувствовала холод металла. Немецкая сталь «хенкельс». Нержавеющая. С тяжелой клепаной ручкой. С таким ножом сразу ощущаешь себя сильным. Он отрезал еще ломтик ветчины. Красноватой и пряной.
Входная дверь жалобно скрипнула. Послышался стук сбрасываемых босоножек, щелканье выключателя и шлепанье босых ног по паркету.
– Почему ты не спишь? – Диана стояла в проходе кухни и вопросительно смотрела на него своими большими и чуть раскосыми глазами. – И почему без света?
– Хочешь чаю?
– Нет лучше налей мне холодный сок. – Она обняла его и чмокнула в шею. – Пойду приму душ. На улице такая жарища. А у меня что-то кондиционер барахлит в машине.
