«Ночь блистала чернотой,
Гром орудий слышен…
Где ты, Мамба, наш герой,
Среди этих вспышек?
Темнота чернее кожи,
Духи собрались на пир,
Замерла рука на ложе,
Где ты, Мамба, наш кумир?!» – звенело у меня в ушах тщеславие.
Ну, а как без него? Прожив в Африке целую жизнь и ещё немного, поневоле станешь жарким и эмоциональным человеком. Хотя и сдержанная холодность славянского народа тоже временами давала о себе знать.
Именно она советовала: если уж решил убить врага, то делать это надо быстро и сразу. А не вести с ним беседы или наслаждаться его мучениями. Это абсолютно ни к чему! Даже, наоборот, зачастую мешает. Вступил в схватку, убил, вытер нож об труп и вперёд, к следующему врагу.
После разговора с генералом Мафаром лагерь афаров, уже нацелившийся на отбой, вновь ожил. Засновали туда-сюда посыльные, передавая указания. Все засуетились, проверяя оружие и боеприпасы. Забегали механики, доливая в баки немногочисленной техники горючее.
Отряды готовились к решительному броску. Дело теперь упиралось только в артиллерию. К утру, если всё будет хорошо, мы достигнем пригородов Джибути. Однако жилые кварталы джибутийской бедноты нас совсем не интересовали. Наша цель – французская военная база и международный аэропорт. Ну, и морской порт, разумеется. Заняв или окружив их, мы лишим власть поддержки.
К середине ночи на фоне абсолютно чёрного неба засияли всполохи зарниц, загрохотали орудия, и ливень мин и шрапнели обрушился на занявших оборону защитников столицы. Это по позициям правительственных войск открыли огонь все афарские батареи, как артиллерийские, так и миномётные. Небо рассекли огненные пунктиры трассеров и летящих снарядов. И вскоре после этих ярко-белых вспышек на позициях исса расцвели жёлто-оранжевые всполохи взрывов. Засвистели свою песню смерти осколки, выкашивая сидевших в неглубоких окопчиках людей. Долетало даже до французов, что находились далеко позади.
Вообще, мало кто из джибутийцев окапывался, находясь на позициях. Поэтому потери исса не поддавались никакому описанию и не шли в сравнение с французскими. Батареи правительственных войск, конечно, пытались отстреливаться, но делали это как-то хаотично. А огонь со стороны афаров всё нарастал и нарастал… Пока внезапно словно по команде не прекратился…
Тысячи повстанцев под руководством и предводительством моих людей неудержимой рекой хлынули вперёд! Вообще-то сначала я собирался обеспечить зельем ночного видения только своих бойцов. Однако, когда представил, как остальные бегут в никуда, спотыкаются, падают, неизбежно отстают и в итоге теряют своих предводителей из виду, решил дать зелье всем участвующим в ночной атаке, без исключения. Можно, конечно, было бы как-то обозначить наступающих в авангарде эфиопских диверсантов, но не фонарики же на них вешать?! Чтобы афары ненароком не перестреляли друг друга и моих бойцов, приняв их за врага, мне пришлось пойти на жертвы и выдать им столь необходимое зелье ночного зрения. Благо оно было в виде концентрата, и хватало его с избытком.
Бой оказался недолгим и позорным для исса. Разбегаясь во все стороны, они не понимали, почему солдаты противника находят их с такой лёгкостью! Побросав тяжелое вооружение, правительственные войска массово ломанулись к быстроходной технике, стремясь как можно быстрее покинуть место сражения. Не помогли ни французы, ни осознание того, что позади них находится никем не защищённый город.
Афары наступали. Взяв позиции, они двинулись дальше, пока полностью не очистили всю дорогу. Путь на Джибути свободен! Лишь далеко впереди светлячками горели огни удирающей французской техники.
– Вперёд, только вперёд! – орал Мафар и, первым усевшись на броневик, рванул в сторону города.
