«Что нас пугает, это не взрывная
сила атомной бомбы,
но сила озлобленности человеческого сердца…»
Альберт Эйнштейн
Я сидела на подоконнике и с улыбкой наблюдала, как на скамейке в
больничном сквере воркует влюблённая парочка. Наполовину
загипсованный парень трепетно убирал здоровой рукой с лица девушки
непослушные прядки, а она ловила его ладонь и прижималась к ней с
трогательной нежностью.
Моё хорошее настроение не могло омрачиться даже тем, что мой
собственный жених всё ещё находился на больничной койке, а сразу
после выписки должен был уехать.
Я перевела взгляд на Виктора, спрыгнула с подоконника и пересела
поближе.
Его скоропалительное решение на мне жениться и моё не менее
внезапное согласие привели к тому, что в последнее время мы
постоянно спорили. То о том, кто к кому переедет, то о дате
свадьбы. Я хотела двадцать пятого декабря - ну нравится мне этот
день, хоть я и не католичка. И в красивеньком платьице, и в
окружении близких людей, и цветов чтобы море… Если уж без этого
действа никак не обойтись, то пусть хотя бы будет красиво. Но это
так, детали. А в целом, я вообще не понимала, на кой ляд она нам
вообще сдалась, эта свадьба, если и без всяких дурацких отметок в
паспорте можно прекрасно прожить.
А ещё посмотрела, как я её описала – близкие люди, цветы… - и
что-то мне это больше похороны напомнило…
Я на секунду нахмурилась, уловив в этой мысли тревожный
«звоночек», но тут же заставила себя выбросить дурные мысли из
головы. Нечего тут лезть ко мне, когда в моей жизни наконец-то
становится всё так прекрасно!
Вообще, подозреваю, неожиданная помолвка основательно сказалась
на нас обоих, лишив большей части разума. Хотя, нет, лишились мы
его, наверное, ещё раньше. Ровно в тот миг, когда Виктор сделал мне
предложение. Ну явно ж не в себе был человек! Ранен был, кровушки
много потерял, плюс сотрясение мозга – это уже от меня подарочек. А
я возьми сдуру да согласись. Ну, не то чтобы сдуру – скорее, с
перепугу, очень испугалась, что он прямо у меня на руках умрёт.
Но я же тогда не знала, что едва оклемавшись, он начнёт
настаивать, чтобы мы расписались прямо здесь, в палате! Становиться
посмешищем всей больницы мне как-то совсем не улыбалось. Хватает
того, что я тут целыми днями ошиваюсь.
- Вить, ну серьёзно, что за безумная идея?! Ты ж всё-таки
уже не в горячечном бреду!
- Нормальная идея, дальновидная, - засмеялся он и притянул меня
к себе. - Девушка ты непредсказуемая, ещё передумаешь, когда меня
наконец-то отсюда выпустят, а вот раненого ты точно не бросишь.
- Плохо ты меня знаешь, - в ответ засмеялась я. - Спросил бы
Сашку – он про моё христианское милосердие давно всё понял!
Я поцеловала его в губы и применила запрещённый приём.
- Нет, не получится, мои мне такого не простят. А сейчас они
точно приехать не смогут, у Ланки школа. – «Ой, конечно! Приехали
бы аж бегом – мы её тысячу раз отпрашивали!» - Так что только
под Новый год. День, так уж и быть, можешь выбрать сам.
Аргумент был железный, Виктор сразу прекратил полемику, а мне
стало чуточку стыдно. Бедный… Зачем он вообще со мной связался?
Готов ли он до конца дней препираться по каждому пустяку и уступать
по любому жизненно важному для меня вопросу? Он ведь ещё не знает,
до чего у меня скверный характер…
Хотя, мог бы и догадаться! Так-то я его не скрываю и под паиньку
не маскируюсь. Да ещё и постоянно влипаю в какие-то неприятности,
из которых он уже трижды меня спасал.
Первый, правда, не считается – это мне приснилось. Что он закрыл
меня от пули. Да, в общем-то, и не помогло это, зря только
подставился[1].
А вот во второй - уже по-настоящему: я чуть не утонула в море, а
он случайно оказался поблизости.
