Первый снег в эту зиму лёг ночью. Тихо и неожиданно для всех.
После необычайно тёплой и долгой осени такой резкий приход зимы
оказался неприятной неожиданностью.
Крупные редкие снежинки ещё срывались, снег пронзительной
белизной слепил глаза, а по чистой глади лишь кое-где пролегли
собачьи и птичьи следы.
Мне первой сегодня топтать тропинку до озера. Что поделаешь,
младшей жене достаётся самая трудная и самая нудная работа. Носить
воду для всей большой семьи и для скотины в загонах – это моя
каждодневная обязанность. Остальной скот выгонят на водопой
мужчины, когда встанут, а встают они всегда позже женщин.
Армас увязался за мной следом. Глупый вислоухий щенок со
свалявшейся шерстью на худых рёбрах. Кормить его не за что, так
даже сам Старик сказал. Армас – тупая и бесполезная скотина. Лает
попусту, вечно путается у всех под ногами, а главное – он совсем не
годен для охоты.
Асват брал его с собой один раз этим летом, когда уходил на
охоту в горы, но сказал, что с такой собакой даже хуже, чем одному.
Только и гляди постоянно, чтоб не свалился в какую-нибудь
расселину.
Асват – старший сын вождя и вожака всей нашей семьи. Старик
надеется оставить его своей заменой. Сильный, отважный, он даже в
горы не боится ходить один, не боится пропадать по три-четыре дня
на охоте. И если всё будет так, как хочет Старик, он, Асват, станет
новым вождём и, возможно, моим новым мужем.
При одной только мысли об этом сердце жаром обдало, тёплая волна
до лица докатилась, до щёк. Четыре дня назад, когда он уходил на
охоту, я помогала ему затянуть у колен сапожные ремни. А он,
когда выпрямлялся, встретился со мной взглядом. Кажется, это был
первый раз, когда он заглянул мне в лицо, раньше он как будто и не
замечал меня вовсе. Молодой сильный мужчина, как знать, может быть,
он и сможет стать отцом моего первенца. Старик так и не смог
ничего, да если честно, не особо-то он и пытался. А без сына я
так и буду младшей среди жён. Спать у входа, вставать самой первой,
а есть самой последней, если что-то ещё останется.
Вода в этом озере странная, тёмная даже на мелководье, у самой
кромки берега, и на вкус не такая, как из подземных ручьёв. Но
племя старого Аширы всегда к зиме откочёвывало к Чёрному озеру.
Здесь, у воды, не замерзающей даже в самые суровые морозы, животных
водилось побольше, а по берегам росли деревья и плотный кустарник.
Это место хорошее для зимовки, без мяса и без дров не
останешься.
Армас петляющими неровными следами проложил дорожку к самой
воде, глупым лаем согнал мелких птиц с веток, метался вдоль берега
туда-сюда и лаял на что-то в воде, пока не оступился и не попал
лапами в воду. С визгом выскочил чуть в стороне и на время примолк,
отвлёкся на что-то другое, а потом залился неудержимым возбуждённым
тявканьем. Он всю округу разбудил, этот бестолковый пёс. И что его
так напугало?
Я по очереди набираю воду в каждое из кожаных вёдер. Ходить туда
и обратно мне ещё не раз и не два, поэтому спешить не хочется. Вода
в вёдрах слабо парит, а я ещё на раз перезастёгиваю костяную
застёжку на тяжёлом плаще. Потуже и повыше, к самому горлу, чтоб
капюшон не свалился на ходу. Подзываю Армаса:
- Эй, дурачок, хватит уже! Хватит... Уши болят от тебя. Пойдём,
пойдём обратно.
Он нашёл что-то в снегу, копал обеими лапами, и мне тоже
становится интересно.
- Армас! Армас, ну ты чего там?- Прохожу осторожно у самой воды,
чтоб только не продираться через плотный цепкий кустарник. На
ветках ещё кое-где пожухлые листья, не сбитые ветром. Встречаются
сухие ягодки, я срываю на ходу те, что вижу, бросаю в рот. Вот он,
весь мой завтрак, так и хочется сказать себе вслух: «На
здоровье!»
Армас, чувствуя мою поддержку, лает ещё громче, ещё заливистее.
Он и напуган, и рад одновременно своей находке.
