В каждом, даже очень уверенном в себе мужчине, иногда
просыпается девочка. Даже в моем начальнике, который иногда, когда
думает, что его не видят, залипает перед зеркалом, чтобы убедиться,
что рубашка у него идеально выглажена, волосы в порядке, а брюки
отлично сидят на его крепкой заднице... Хорошо, что это происходит
очень редко, иначе я давно бы уволилась. Из зависти! И нет, я не
считаю себя дурнушкой, но и рядом с этим долбаным мистером
Совершенство сложно сохранить уверенность в себе. Он как Дэвид из
вселенной "Чужих", чертов робот в исполнении Фаси. Эх.
Вот сейчас этот "робот" нависает горой над моим столом и
собирается сообщить, что…
– Мартынова, ты уволена! Сил моих больше нет терпеть твои
опоздания на работу! Каждый день, Анна, каждый день одно и то же!
Все, хватит. Пиши заявление и ищи себе другого идиота
начальника!
Ну вот, опять. И так каждое утро. Сейчас Глеб Викторович будет
десять минут распекать меня на все лады, а я замершим сусликом
смотреть на него большими печальными глазами в ожидании, когда
смогу вставить хоть одно слово. Уже осталось восемь минут. Давай,
Ань, еще чуть-чуть, а дальше день пойдет по привычной
колее.
– Ты просто не в состоянии прийти на работу вовремя. А у тебя,
между прочим, в договоре прописано: начало рабочего дня в девять
утра. В девять, Анна, даже не в восемь! Но ты все равно
опаздываешь!
Распалялся Глеб Викторович, сжимая руками край моего стола. За
полтора года моей работы помощницей директора сети автосалонов этот
стол уже, между прочим, третий. Предыдущие два благополучно
сломались. Точнее, как, они просто утратили свой товарный вид. А
так как я и мой стол, конечно, первые, кого встречают посетители
дорогого начальника, Викторович рычал, ворчал, но заказывал новую
мебель своей секретарше. А я что? Я бы на месте столов тоже
сломалась, если бы меня каждое утро с такой силой сжимали крепкими
ручищами.
– Ты безответственная, ленивая девчонка, не желающая нормально
работать!
Тут Глеб, конечно, преувеличивает, кроме опозданий у него больше
не было нареканий к моей работе. Но утренний ритуал должен быть
соблюден полностью, а речь сформировалась еще в первые недели моей
работы на этом "хлебном и непыльном" месте. Де-юре в моей
трудовой значилось неказистое – секретарь-референт. На деле же я
была не просто личным секретарем Алексеева, а его правой и левой
рукой, иногда еще и оперативной памятью с расширенным кругом
обязанностей. То, насколько начальник ценит мою работу, можно было
видеть в бухгалтерских отчетах в графе премии. Я свою получала
каждый месяц. Зоя Анисимова – главная сплетница из бухгалтерии,
была уверена, что эти деньга я получаю за качественную доработку на
столе босса без трусов. Хотя, возможно, что в этом месяце актуальна
версия "под столом".
– Мартынова, ты меня слушаешь?! – громыхнуло над моей головой в
момент, когда я сдержанно хмыкнула, вспомнив вечно недовольное лицо
Зои и ее взгляд, наполненный завистью.
– Как всегда, Глеб Викторович! – бодро отрапортовала, глядя на
босса самыми честными глазами.
Алексеев выпрямился и, сложив руки на груди, выгнул бровь.
– Да ни черта ты меня не слушаешь, Ань.
Конечно, не слушаю, делать мне, что ли, больше нечего? Я все его
утренние нравоучения наизусть знаю, а вот из образа суслика я
выпала зря, мой прокол, каюсь.
– Да как можно, Глеб Викторович? Каждое словечко услышала,
запомнила, прониклась! – Так, теперь надо похлопать ресничками,
главное, не перестараться, мне нужно выглядеть виноватой, а не
глупой. – Ну так я пошла?
Медленно поднявшись из-за стола, осторожно взяла свою небольшую
сумочку, стоявшую на краю, и кинула взгляд на странные дизайнерские
часы. Отлично, время без двадцати десять, я как раз
успеваю.
