Солнце тускло светило, обещая скорые сумерки и малиновые разводы
заката в отражении реки. Одноклассники разбрелись по скамейкам,
провожая нервы экзаменов хмельными градусами огненной воды. Из
наших мало кто действительно заканчивал в этом году школу. Но
многие переходили в другие классы по профилю, готовясь к
поступлению. Моя лучшая подруга вообще решила сменить школу.
Уверяла, что в нашей никаких перспектив по химии, которая нужна в
каждом техническом вузе.
- Пойми, Мань, - в сотый раз объясняла мне Кристина, - В любом
случае нужно поступить на техническую специальность, где одни
парни. Знаю, это сложно, но надо!
- Зачем? – я, как всегда, не хотела ее слышать.
- Будешь среди них королевой, выберешь самого перспективного. А
в гуманитарных – одни бабы и неудачники. И эти неудачники выбирают
среди одаренных самую классную.
- То есть ты предлагаешь мне быть той самой неудачницей среди
парней?
Мне так понравилась собственная шутка, что я хрюкнула,
захлебнувшись глотком пива.
- Я тебе предлагаю с головой подойти к вопросам, которые
сформируют твое будущее, дуреха, - огрызнулась Крис.
Но увидев, как у меня пузыриться из носа Клинское, рассмеялась,
угостила платком.
- Не, Крись. Химия мне не дается. Завалюсь, если попаду к
сильному учителю. Наша ставит вроде как авансом. На докладах
заработаю свое хорошо и ладно.
- Лентяйка ты, Машка.
- Лентяйка, - подтвердила я.
- Ничего нет в этой химии сложного. Пару вечеров посидеть и
разберешься.
- Не хочу.
- А мужа приличного хочешь?
- Хочу.
- Вот и я. Поэтому буду сидеть эти два над проклятыми
валентностями, чтобы потом поступить, охомутать какого-нибудь
смазливого гения и пить пина-колладу под пальмой, - Крис
передернула плечами, - но и смазливый богатенький засранец тоже
сойдет. Я не брезгую династическим капиталом.
Теперь я расхохоталась. Крис всегда была честна с собой и со
мной. А вот парням и другим девчонкам умело пускала пыль в
глаза.
- Долгий план, Крис, - я продолжала веселиться, - А можно пальму
и смазливого с бабками прямо сейчас?
- Нельзя, - она опять окрысилась, - Мы серости, Маш. Предки у
нас обычные работяги, поэтому придется пахать, чтобы вынырнуть из
нашего болота.
- Нормальное у нас болото, - я пожала плечами.
- Деревня, - фыркнула подруга, - Вон смотри, Корнеева и
Петраковым сосутся. Сейчас в кустах переспят, после школы
поженятся, после универа детей родят. Лет через десять он изменит с
ее подругой. Подумают, и решат не разводиться, чтобы квартиру не
делить. Хочешь так же?
Я взглянула на одноклассников, которые действительно влюблялись
на соседней лавке. Какой бы наивной и романтичной я ни была,
но Кристинины слова отдавали суровой правдой.
- Не хочу, - помотала головой, словно отгоняла от себя
незавидную судьбу.
- Поэтому, Мах, сейчас надо забыть про все эти любовные
глупости. Никаких интрижек. Никаких парней. Только учиться!
Учиться, Маня!
- Как завещал товарищ Ленин? – я совсем развеселилась.
- Именно, - подтвердила Крис, стукнув своей бутылкой о мою.
Мы синхронно глотнули. Я хотела продолжить разговор об учебе и
парнях в саркастическом ключе, но не пришлось. Кристина смотрела
мне через плечо куда-то вдаль прогулочной дорожки парка. И
определенно она разглядывала не наших поддатых в честь праздника
одноклассников. Этот взгляд я отлично знала. Почти сразу за
взглядом последовал вопрос, который вдребезги разносил Кристинкину
теорию:
- Это кто там? Геллер что ли?
Я повернула голову, не сдерживая ехидного смешка, ответила:
- Он самый. Гроза девиц Глебушка Геллер и его верная пара-тамара
Мишенька Симонов.
Они мне не нравились. Никогда. Особенно Геллер. Высокий,
атлетичный, красивый блондин. И заносчивый, самовлюбленный бабник в
одном лице. Эх, может с заносчивостью я и хватила. Мы с ним никогда
не общались, но вид у него был под стать этим определениям. Каждый
месяц новая подружка. Никогда не понимала, что в нем девчонки
находят… Наверно, у меня иммунитет, потому что в детстве мы жили в
одном доме, а еще у родителей были дачи по соседству. Вернее, это у
нас была огородная каторга, а у его отца участок земли на выселках,
который потом он превратил в крутую спортивную базу. Но мне
запомнилось больше ветхое строение и турники, которые его папа
вкопал, как только купил участок. И Глеб, который с этих турников
не слезал. Обезьяна, прости господи.
