– Ну что ты копаешься?
Рыцек успел выбежать во двор и вернуться.
– Ну!
– Сейчас, – сказала Эльга.
Лента наконец проделась в прорезь кофты и сплелась на животе со своей подружкой.
– Ну ты вообще!
Рыцек топнул ногой в башмаке, надул щеки и пропал из дверного проема. Затем появился вновь, чтобы с тоской наблюдать, как Эльга повязывает платок.
– Ветра нет!
– Все равно. Девушки ходят в платках!
– Ёрпыль-гон! – Рыцек боднул лбом косяк и закатил глаза.
Сердце его отстукивало доли времени, похожие на мгновения смерти.
– Все! – объявила Эльга.
Рыцек схватил ее за руку.
– Побежали, тихоня!
Мелькнули ступеньки лесенки, весело залаял пес Кутыня, плеснула вода в корыте, а солнце золотым жаром дохнуло в лицо.
Эльга с Рыцеком выскочили за ворота и мимо степенно бредущих взрослых помчались к постоялому двору.
Качались лопухи, зеленели яблони, покрывшиеся мелкими белыми яблоками, как дурной сыпью, чинил крышу дядя Пойсо, за далеким полем, желтеющим дозревающей пшеницей, распахивали новый участок, тетя Вейра через плетень болтала с Лимой, дочерью тети Гунабун, а в канаве квакали лягушки. Углы Эльгина платка трепетали белыми птичьими крыльями. Рыцек на бегу отмахивался от надоедливой пчелы.
Быстрее! Быстрее! Поскрипывал под башмаками песок.
Дом Кузинеков. Дом одинокого Слепня. Дом бабки Тутоли. А у постоялого двора уже собралась пестрая галдящая толпа. Слышался голос кафаликса:
– …рогие жители! Представляю вам… …теров Края…
– Ёрпыль-гон! – страдальчески воскликнул Рыцек. – Уже началось!
Они протиснулись к изгороди. Рыцек перелез через жердины. Эльгу дед Пихтя поднял на руки и опустил уже внутри двора.
Кафаликс выхаживал по притоптанной земле, важный, усатый, в синих штанах, служебном длиннополом сером муландире и в синем же колпаке с полями.
– Всякому, кто пойдет под руку мастера, кранцвейлер Края назначает содержание в тридцать эринов в этот год! – произнес он.
В толпе ахнули. Сумма, наверное, была большая. Но Эльга ничего не понимала в эринах и все пыталась рассмотреть стоящих поодаль мастеров. Потеющий на солнце кафаликс шагал как заведенный, словно специально мешая взгляду.
– Пусть покажут мастерство, – сказал кто-то из толпы.
– Конечно, – кивнул кафаликс, остановившись.
В это мгновение Эльга разобрала, что мастеров к ним приехало четверо. Не трое, как она сначала подумала, а четверо. Мужчины-мастера стояли, образовав кружок, в ожидании, когда их представят. Женщина же словно пряталась за ними. Она даже отвернулась вбок, и ее лицо показалось Эльге печальным. В ногах у женщины лежал большой серый сак, похожий на гусеницу.
– Я представляю вам Эльмура Изори, – торжественно произнес кафаликс, предваряя слова движением руки, – мастера боя.
Один из мастеров, крепкий, с голым торсом, мужчина лет сорока вышел вперед. Он не стал играть мускулами или кувыркаться, показывая свои силу и ловкость. Он обвел собравшихся серыми, глубоко посаженными глазами и спросил неожиданно низким голосом:
– Кто хочет попробовать?
– Ну я, – сказал дядя Вовтур.
Он был большой, на голову выше мастера Эльмура. Плечи как булыжники, руки как кузнечные клещи. На бритой голове – белый рубец.
Детей отогнали от участка изгороди, да и сами взрослые подались в стороны. А дядя Вовтур, освободившись от короткой куртки, встал напротив мастера в пяти шагах, чуть присел и сжал пальцы в кулаки.
– Нападать?
Мастер боя сузил глаза и кивнул.
– Нападай. – Он вытянул руки и соединил ладони.
– Эх-ха!
Дядя Вовтур ринулся вперед, но ладони мастера Эльмура чуть отклонились в сторону, и его соперник неожиданно для себя запнулся и упал на правое колено.
Толпа выдохнула.
– Видела? – толкнул Эльгу Рыцек.
Глаза его блестели как монетки. Сам он пытался скопировать стойку мастера.
