Эрику
Милли
Едкий, резкий, неотвязный запах пропитал меня, проник во все поры. От него защипало в носу, запершило в горле. Еще не выдравшись из липкого вязкого сна, я не могла понять, откуда эта напасть – ядовитый смог.
Ни за что не открою глаза. Просплю до утра, а еще лучше – буду спать все выходные. С вечера пятницы до понедельника не думаю, не вижу снов, даже не дышу. Миную два дня одним рывком, одним нырком.
Так плывет под водой слабый ребенок в бассейне. Слышит команду учителя, смех и свист других детей. Воздуха не хватает, бортик далеко, а возможная, почти желанная смерть уже рядом. Но вдруг пальцы вцепляются в пористый край. Ты выныриваешь, отплевываясь, легкие наполняются воздухом. Чувствуешь изнеможение и благодарность. Смерть отступила.
Жгучий кашель вырвал меня из тьмы. Глаза пришлось приоткрыть.
Длинный сизый язык дыма, просунувшись в форточку, беззвучно лизал пожелтевшие пестрые обои, подбирался к потолку.
Пожар! Тело судорожно сжалось, приподнялось, но я еще не проснулась. Сознание раскололось надвое. Один голос внутри возопил: «Вот, Милли, пришел час расплаты, истины, искупления! Покайтесь, не то возмездие настигнет вас! Кто-то должен за все ответить!» Другой напустился на него: «Перестань, сейчас не время для скоропалительных выводов, сведения счетов, философии, всяких знамений и воздаяний. Пожар – чистая случайность, результат неудачного стечения обстоятельств, несчастный случай. Соберись и действуй, иначе погибнешь!»
Вчера я, шатаясь, добрела до дивана и рухнула, как была, в одежде, не смыв косметику, даже не почистив зубы. Руки-ноги не слушались, каждое движение давалось с трудом.
А ведь я буквально помешена на чистоте. Голову мою утром и вечером, руки – по сто раз на дню. Без конца чищу ногти, пятки тру пемзой. Перед работой вытираю повсюду в квартире пыль и по возвращении тоже. Генеральная уборка еженедельно.
В офисе набрасываюсь с влажными салфетками (упаковка сулит мгновенный бактерицидный эффект) на все, что попадется под руку. На рабочем месте постоянно слежу за каждой мелочью: стираю следы грифеля со стаканчика для карандашей, проверяю, есть ли скобы в степлере всякий раз, как им пользуюсь, в конце дня непременно отключаю принтер. В ящиках стола у меня идеальный порядок. Однажды, управившись со всеми делами задолго до окончания рабочего дня, я и окна помыла. Однако замдиректора не оценила мое усердие. «Если вы дорожите своей должностью, извольте выполнять только те обязанности, которые оговорены в вашем контракте. Здесь вы секретарь-референт. Когда надумаете стать уборщицей или мойщицей окон, обратитесь в соответствующее агентство по найму!»
Это агентство прежде долгое время обеспечивало меня работой. Так что я подобострастно извинилась и решила приберечь свой пылеочистительный пыл исключительно для частной жизни.
И вот вчера, как на грех, именно вчера мои принципы потонули в алкоголе. Ноги подгибались, все плыло перед глазами. Вернувшись, я мечтала лишь об одном: поскорей уснуть.
«Ну и ладно, – думала я. – Меня ведь никто не видит, и уж тем более никто не поцелует, не обнимет, не ляжет рядом. Так что никого я не огорчу. Это единственное мое преимущество и достоинство. Почему бы разок не послать подальше…»
Сунула сумку под диванные подушки, растянулась и засопела, даже туфли не сняла.
Теперь с трудом подползла к окну. Занимался пасмурный серый день. Внизу собралась толпа. Люди с откровенным испугом смотрели на дом, показывали куда-то, чуть ниже моего окна. От их вида, криков, запаха гари, боли в груди меня затошнило. Огонь сожжет, угарный газ придушит. Асфиксия, интоксикация.
