Над палестинской пустыней ветер развевал флаги. Тысячи людей пеших и конных, множество обозов, знамен и хоругвей предстали бы перед взором случайного наблюдателя, окажись он тогда в тех краях. Прибывшее из дальних стран христианское войско медленно шло сквозь пески. Раскаленное солнце горело, сверкая на копьях и мечах. Армия крестоносцев приближалась к Иерусалиму. Люди различных наций и из разных государств, говорящие на разных языках и принадлежащие к разным сословиям, составляли это воинство. Бретонцы и лотарингцы, пивовары и рыцари были перемешаны меж собой и скреплены в единую силу духом эпохи, провозгласившей свободу Святых земель. Каждый из пилигримов мог бы поведать свою историю о том, как он попал сюда и почему, оставив плуг и родную деревню, опоясался мечом и стал искать счастье в далекой стране, забыв мирный удел и готовясь отдать жизнь за освобождение Иерусалима – полуреального города из сказок паломников да проповедей приходских священников, города, лежащего где-то далеко-далеко на Востоке, так далеко, что никто из простых крестоносцев и не знал наверняка, существует ли он. Эти люди, по своей воле с энтузиазмом отправившиеся проливать свою и чужую кровь, сознательно приняв все опасности и тяготы Крестового похода>1, были интереснейшим явлением в истории Человечества. Кто-то из них был движим верой, кто-то алчностью, кто-то отчаянием, а кто-то любовью…
Одним из таких искателей приключений и был шедший по каменистой пустыне в составе христианского воинства Ричард Корнелий из Йорка. Дик-крестоносец, как называли его тогда, покинувший туманную северную родину ради песков и камней Аравии, ради славы и бранной сечи, движимый долгом и верой, а на самом деле… Но обо всем по порядку, вот его история…
Ричард родился в городе Йорке, в те забытые благословенные времена, когда настоящие сражения еще случались гораздо чаще турниров, когда рыцарская слава еще существовала не только как предание седой старины и когда проявить себя проще всего было на поле битвы. Его отец был бедным рыцарем, каким предстояло стать и Дику. Он участвовал в нескольких междоусобных войнах, но, в общем-то, тихо жил и тихо умер, завещав сыну ту же судьбу. Но Ричарда Корнелия ожидала иная участь.
Убогое имение Ричарда не могло даже прокормить его, поэтому молодой рыцарь вынужден был охотиться в угодьях герцога, где водилась прекрасная дичь. А еще у герцога была красивая дочь. И это случайное совпадение послужило толчком ко всем последующим событиям этой захватывающей повести.
В июне года, точную дату которого сэр Ричард Корнелий, с чьих слов записан этот рассказ, позабыл за старостью лет, погода стояла отличная. Солнечные умеренно теплые дни чередовались с дождями, омывающими свежую зелень и насыщавшими растения и водоемы живительной влагой. Пышные травы на лугах давали приют кроликам и пищу коровам. Сытые козы и овцы паслись на тучных пастбищах, а в лесах бродили стада оленей и косуль. Казалось, лишь Ричарда Корнелия обошло стороной изобилие. Его неплодородные скудные земли, из года в год не родящие хлеба, да падеж и без того немногочисленного скота привели к тому, что Дик большую часть времени проводил, браконьерствуя в окрестных лесах, рискуя быть схваченным и повешенным, как придорожный разбойник. К этому он в какой-то степени был готов, но он и не подозревал, что охота во владениях герцога перевернет всю его жизнь.
…Погожим летним днем молодой всадник ехал через зеленый лес. Это был Дик, отправившийся проверить капканы, поставленные им недавно на зайцев. Он чутко прислушивался к звукам леса, чтобы, издали услышав лесничих герцога, успеть скрыться. Но вокруг лишь шумела на легком ветру листва да пели птицы, как бы говоря ему этим, что опасаться нечего. И Дик ехал, весело насвистывая и с удовольствием вдыхая воздух, пахнущий мхом и лесными цветами. Он почти добрался до своих капканов, как вдруг громкий крик женщины нарушил царящее в лесу спокойствие и заставил его остановиться.
