– Разве не писал где-то Блейк про Механизмы Радости? – спросил отец Витторини. – Ведь сотворил же Господь землю и заставил ее разродиться плотью – потешными мужами и женами наподобие нас с вами? И разве мы – цветущие, сообразительные и добродетельные, однажды в безмятежный полдень радостно отправленные в свет, в благодатные края – не суть Механизмы Радости Господа Бога?
– Если Блейк такое говорил, – ответил отец Брайан, – значит, он никогда не жил в Дублине.
Спускаясь на завтрак, отец Брайан задержался, услышав внизу смех отца Витторини, который, по своему обыкновению, трапезничал в одиночестве. С кем же или над кем он смеялся?
Над нами, подумал отец Брайан, над кем же еще.
И снова прислушался.
Напротив по коридору в своей комнате отец Келли тоже притаился, а точнее, медитировал.
Они никогда не давали отцу Витторини закончить завтрак, о нет, а всегда ухитрялись присоединиться к нему, пока он дожевывал последний ломтик тоста. Иначе их весь день мучили бы угрызения совести.
И все же снизу доносился смех, не так ли? Отец Витторини откопал что-то в утренней «Таймс». Или, того хуже, провел полночи в прихожей за компанию с безбожным призраком, незваным гостем – телевизором, погрязая одной ногой в сумасбродстве, другой – в отчаянье. Уж не замышляют ли извилины Витторини, промытые электронным чудищем, очередную буйную изощренную сатанинскую проделку? Уж не закрутились ли колесики в его беззвучном мозгу, пока тот сидит и нарочно постится, надеясь приманить их, снедаемых любопытством, своим итальянским смехом?
– О боже, – вздохнул отец Брайан, нащупав конверт, заготовленный прошлой ночью. Он затолкал его за пазуху в качестве оберега на случай, если решится вручить его пастору Шелдону. Способен ли отец Витторини разглядеть его сквозь сукно своим быстрым, темным, рентгеновским зрением?
Отец Брайан крепко прижал руку к лацкану, чтобы разгладить малейшие признаки прошения о переводе в другой приход.
– Вперед.
И отец Брайан спустился по ступенькам, нашептывая молитву.
– А, отец Брайан!
Витторини поднял глаза с тарелки хлопьев с молоком. Невежда не удосужился даже посыпать кашу сахаром.
Отцу Брайану почудилось, будто он шагнул в пустую шахту лифта.
Чтобы спастись, он инстинктивно вытянул руку, прикоснувшись к крышке телевизора, которая оказалась теплой. Он не сдержался и спросил:
– Ночной сеанс?
– Да, просидел весь вечер перед телевизором.
– Именно, просидел! – фыркнул отец Брайан. – Сидят с больными или у смертного одра, не так ли? Я и сам когда-то неплохо справлялся со спиритической доской. В ней и то ума было больше. – Он отвернулся от электрического урода, чтобы присмотреться к Витторини. – И вы услышали душераздирающие завывания ведьмаков из… как его? Канаверала?
– В три часа ночи запуск отменили.
– А на вид вы как стеклышко. – Отец Брайан приблизился, покачивая головой. – Что правдиво, не всегда справедливо.
Витторини энергично орошал хлопья молоком.
– А у вас, отец Брайан, такой вид, будто вы ночью совершили большое турне по аду.
К счастью, в этот момент вошел отец Келли. Он тоже опешил, узрев скромные успехи Витторини в поедании своих припасов. Пробурчал что-то обоим святым отцам, уселся и посмотрел на взволнованного отца Брайана.
– В самом деле, Уильям, вид у тебя неважнецкий. Бессонница?
– Есть немного.
Отец Келли оглядел обоих, склонив голову набок.
– Что тут происходит? Что-то стряслось, пока я был в отлучке прошлой ночью?
