Жизнь происходит каждый миг,
Почти что как на самом деле.
Но ты улавливаешь сдвиг
И лёгкий дух сарсапарели.
Стараясь разделить слои
Ты теребишь края. И что же?
Вода по-прежнему рябит,
Волнами упираясь в кожу,
И тело требует: «Вдохни!
Оставь невысказанность знакам!»
И ты вздыхаешь: «Да пошли
Все эти фокусы к собакам!»
А жизнь вытягивает нить
Весны почти разоблаченной,
Чтобы опутать и смирить
Тебя и всех других влюбленных.
***
Тоска надавит тьмою на глаза,
Упрямой пятерней октябрьской ночи.
И в слезы кинуться (терпи, терпи!) нельзя.
Тянись и помни – разом всё не кончить.
А лебедь бьётся. Тьма его, ату!
Куси! Пусть запрокинет голову на спину.
Он издыхает, вздрогнув на лету,
Уродец из автомобильной шины.
Скамейки вывернули губы зло,
Пеньки опор подгнивших враз ощеря.
За ветром дышит тухлое тепло
Полуподвальных темных помещений.
На выстуженных, не своих, ногах
Бежать, сжимая в кулаке перчатку.
Тоска и темень, стая злых собак,
И пьяный куст, пустившийся вприсядку.
***
Кровь в воде,
Похожая на дым,
Разбегается
По жилам дождевым.
Воскуряется
Воронками ворот,
Сквозь которые
Тихонько
Всё пройдёт.
Всё. Без расшифровок.
Точно, скоро.
По воде
Петляя и кружа.
Растворив в закате
Сонный морок.
Облаками рыхлыми
Дрожа.
Неопределенно.
Неизбежно.
В жажде
Переполнить
И омыть.
Мир растёт,
Касаясь раны нежно.
Кровь в воде,
Как спутанная нить.
***
Ссохся ил. Скрижали земноводных
Предвещают засуху и зной.
Бродят по воде круги бесплодно,
Ничего не принося с собой.
Опрокинув небо на ресницы
Сухо шелестящих камышей
Август в зыбком мареве двоится,
Осушая жаром пену дней.
И, поверив пьяной пляске пыли
В буйстве исступленного луча,
Яблоки созрели и поплыли
К берегу родимого плеча.
Никто не угадал —
Ни тополь под окном,
Ни провода,
Гудящие под ветром.
Никто не угадал.
И слов горячий ком
Остынет втуне,
Не сойдясь с ответом.
Вопрос не прозвучал.
Напрасно повторять
Изгибы старой
Липовой аллеи,
В надежде уяснить,
Измыслить, осознать
Хоть краешек
Спасительной идеи.
Неверные сияют фонари
В кудрявом облаке
Вполне напрасных листьев.
Моргает свет,
Качается, горит
И исчезает
За стеною истин.
***
Всё вовремя. Всё запоздало.
И в ледостав, и в ледоход
В хрустальной корке силы мало,
Молитва держит, а не лёд.
С горячим сердцем, торопливо,
Идёшь по мартовской воде
На дальний берег,
Там, где ива
Поклоны отдаёт звезде,
Умноженной на дне промоин,
И травы, космы размотав,
Колышутся, уж будь спокоен,
И в ледоход, и в ледостав.
Всё неохватно. Всё бесцельно.
Дано, как воздуха глоток.
Идёшь и чувствуешь отдельно
На коже каждый волосок.
Не чуя ног,
Как сорвались с корней,
Несутся в пропасть
Беглые надежды
От сердца вплавь,
Чтоб прозвучать верней,
И расцарапать
Сомкнутые вежды.
Проснись! Гляди!
Тревожный красный цвет
Уже налился
Адски громким звуком.
И вены
Просыпающихся верб
Подыгрывают
Горнам, скрипкам, трубам.
Здесь что угодно
Может быть струной,
И голосом,
Горячим и текучим.
Мы – пленники.
Мы связаны весной
И брошены
На мартовские кручи.
Бесконечная посылка.
Нам ниспослан свет.
Звезды вздрагивают зыбко
И конца им нет.
Отвернешься ли, изверясь,
Пустишься в разврат,
От тоски завоешь зверем,
А они горят.
Возродишься ли, пустыню
Обращая в сад,
Из имён, назвавши имя,
А они горят.
Обольешься хладным потом,
Призванный назад,
Не печалятся уходом,
Всё горят, горят.
Разломлено вчера
И смочено в вине,
Завидя корм
Слетелись шумно птицы.
Горюют ли, горя
В свечном огне
Надежды глупые,
Что им вовек не сбыться?
Не сладок мне кагор,
Не утешает хлеб,
И тайн не вышло
Нынче причаститься.
О, Господи!
Как посылаешь снег,
Пошли забвенья
Белую орлицу!
Ни голоса,
Ни разворота плеч,
Ни полной грусти
Безоглядной речи
Не в силах помнить,
Но молю сберечь.
Пусть уцелеет он
В жестокой сечи
