Пятое ноября в Англии – День Гая Фокса. В мирное время в этот день люди жгут костры на лужайках, устраивают фейерверки в парках и проносят по улицам «чучела». «Чучела» – это набитые соломой фигуры непопулярных людей. В конце шествия они сжигаются под одобрительные крики окружающих. Дети раскрашивают лица, надевают смешные костюмы и бегают вокруг костров, выпрашивая монетки для бедного славного парня Гая Фокса. И только очень жадные люди отказывают им.
Настоящий Гай Фокс был одним из участников Порохового заговора (заговорщики хотели свергнуть короля Якова I и распустить парламент). 5 ноября 1605 года заговор был раскрыт. Король Яков и парламент не пострадали, а Гая Фокса вместе с другими заговорщиками казнили. И все же именно Гая Фокса люди помнят до сих пор, а короля Якова давно позабыли. Именно с той поры 5 ноября в Англии (а в Америке 4 июля) – это день фейерверков. С 1605 по 1939 год в каждой деревушке, в каждом английском городке на День Гая Фокса горел костер. В деревне, где я жила, костер разжигали на лужайке возле дома священника, и каждый год, когда костер загорался, корова священника начинала танцевать. Она танцевала, пока пламя освещало окрестности, танцевала до тех пор, пока не потухал последний уголек и не становилось холодно. А на следующее утро всегда повторялось одно и то же: у священника не было молока на завтрак, и мы удивлялись тому, что простая корова так радуется спасению короля Якова, произошедшему много-много лет назад.
Но с 1939 года на лугах больше не жгут костров. Не блестят фейерверки в тенистых парках, не шествуют по улицам люди… Везде темно и пустынно. Но эта темнота не будет длиться вечно. Когда-нибудь наступит Пятое ноября или какой-нибудь другой день (это не имеет значения), когда костры снова загорятся яркой цепью от края до края Земли. Дети будут танцевать и прыгать вокруг них, как делали это в прежние времена. Они возьмут друг друга за руки и будут смотреть на фейерверк, а потом с песнями пойдут в дома, полные света…
Утро было унылым и холодным. Все вокруг напоминало о надвигающейся зиме. Вишневая улица была тиха и недвижима. На нее и на Парк, словно густое облако, опустился туман. Из-за этого все дома казались совершенно одинаковыми. Флагшток возле дома Адмирала Бума и флюгер на крыше в виде телескопа совершенно скрылись из вида.
Молочник, шедший по улице, едва различал путь.
– Молоко у дверей! – крикнул он, добравшись наконец до дома Адмирала. Голос прозвучал так глухо и странно, что Молочник даже испугался. – Пойду-ка я лучше домой и подожду, пока туман рассеется, – сказал он себе. – Эй! Глядите, куда идете! – вскрикнул он тут же, потому что какое-то странное существо вынырнуло вдруг из тумана и наткнулось сослепу на него.
– Бум-бурум-бурум-бурум! – донесся до Молочника приглушенный голос.
– А, это вы! – облегченно вздохнул Молочник, узнав Трубочиста.
– Бурум-бурум, – кивнул Трубочист. Он прикрывал лицо своими щетками, пытаясь уберечь усы от сырости и тумана.
– Что-то вы рано сегодня поднялись, – заметил Молочник.
Трубочист ткнул выпачканным сажей пальцем в сторону дома мисс Ларк.
– Пришлось чистить камин, пока собаки не позавтракали. Чтобы они не закашлялись от сажи, – объяснил он.
Молочник громко расхохотался, как это делали все, когда в их присутствии упоминали о собаках мисс Ларк.
Туман медленно плыл над землей. Вокруг не было слышно ни звука.
– Эй! Эгей! – крикнул Молочник и боязливо поежился. – У меня от этой тишины мурашки по всему телу!
Но не успел он это произнести, как улица проснулась. Из какого-то дома донесся оглушительный грохот, а следом – торопливый топот.
