Глава 1
Одним из зимних вечеров в окрестностях до изнеможения изведанной местности городской провинции, он пробирался, плутая по заснеженным тёмным дворам, опустевшим в полуночном мраке. Студёный воздух витал, навеивая единственную из желанных мыслей, которая теплилась в его вожделениях – идти дальше, минуя зигзаги петляющих дорог и знакомых улиц, наречённых некогда известными, но ныне забытыми именами. Вековые дома из панелей составляли этот жилой массив, кажется, бесчисленных дворов со своей непогрешимой историей. Народ, не осознавший общность своей идентичности в единстве представленных микрокосмов.
Так доживаешь ты свой век, когда-то воздвигнутый и устремлённый в будущее беззаветной юности. Что ждёт Нас в этом неутолимом потоке времени, где жизнь открыта как тетрадь, отданная на волю автору, бродящему в лабиринте своих мыслей, неутолимо влекущих фантазий, устремлённых в неведомые дали. Все мы рядом друг перед другом только ступили на этот путь, чтобы попутно заглядывать друг другу в глаза и всматриваться на своих компаньонов, безусловно зная, мы повязаны одной судьбой, вышедшие из лона вселенной её дети в поисках дорог свободы. Обретая заманчивые дары неутолимых амбиций под покровом заботливого родителя. Мотивы его не ясны, чувства непостижимы, зачатие эфемерно. И лишь созревающая мысль, обращённая к истокам, навеивает временами тоску по забытой Родине.
Та, что за пределами рода и изменчивой цикличности, череды реинкарнаций и ворот Эдемова сада. Ты зовёшь Меня, и я уже давно знаю, миновав детские лета, что сердце перестанет биться и я в последний раз о чём-то подумаю, что выстрадало и воспело человечество в этом некрологе.
И здесь, родившись под кровом звёзд заброшенным младенцем, всматриваться в очертания сущего, тоскуя по земле обетованной. Существую ли Я, был ли Я когда-то или только сейчас единственный и последний раз плутаю впотьмах? Мысли слагаются, витая в умозрительном континууме, преодолевая пространственные пределы и необратимый, устремлённый вперёд поток времени. И здесь среди обветшалых домов, обладающих причудливой конфигурацией, напоминающей лабиринты острова Крид. В свете огней окон мелькают силуэты тёплых огоньков суетной жизни обывательского досуга. Ещё один день прожит, чтобы начался другой и, как и прежний канул в лету. Лишь бесцельно бродить в надеждах собственных воспоминаний, изнывая от одиночества. Неприкаянно слоняться среди людей, заключённых в склепы своих уютных гробов. Здесь каждая плоскость отзывается своей поблекшей текстурой изношенной штукатурки, отколотой от основания стен городских трущоб. Он увидел на ней отштампованную чёрной краской надпись печатными буквами: “РАБОТА ДЛЯ ВСЕХ!!!” осмотревшись он обнаружил, что подобных объявлений бесчисленно много: “Какой, однако, навязчивый работодатель…” – подумалось ему. И всё же эта тишина для меня родна. Она воспроизводит таинство абсурдного давнего ритуала в надежде что я найду выход.
Он направлялся к своему дому в ожидании облегчения в надежде обрести приют уставшего тела, зная это обременительное место своего быта, в котором проходила отроческая жизнь и должна была за цвесть беззаветная юность. Совсем юный X жил с матерью, воспитывающей его как старшего сына и младшую дочь – его сестру. Никто в их союзе не претендовал на главенствующую роль. Не значилось и отца семейства, который бы изволил взять шествие за домочадцами. Так и шла тихим ходом их совместная жизнь: мать, дочь и сын. Друг у друга на виду изо дня в день и от года к году, думая, что всё обоюдно известно и идёт своим чередом с теологическим фатализмом, но не ведая, то ли в предвестии всадников апокалипсиса, то ли пришествии мессии.
