Гора, называемая Драконьей, была похожа на огромного черного дракона, спящего, упираясь шипастым хребтом в облака. А может, это и был дракон, огромный, как гора…
В тот вечер, много сотен лет назад, у ее подножья появилась процессия – вереница жрецов, ведущая связанного юношу. Юноша шел на смерть с достоинством и смелостью, не упирался, и не сопротивлялся. А жрецы пели, хотя петь, поднимаясь в гору, им, старым людям, было тяжело. Но, необходимо – для успеха миссии нужно было разбудить ящера до того, как на юноша приблизится к нему. Дракон должен открыть глаза.
Он и открыл, услышав шум, ибо пение жрецов, которым сопровождались жертвоприношения, для ящера было просто шумом, но, шумом приятным, означающим добычу, пищу.
Жрецы поднялись на гору, но к дракону не приблизились – они его боялись. И юноша пошел дальше один.
Дракон был очень стар, старше окружающих гор, старше облаков, и всего этого мира. Он был стар и слаб, но еще достаточно силен, что бы убивать.
Убивать он мог, летать – уже нет. Поэтому, он не мог охотится, и спал, почти не шевелясь, в надежде, что кто-нибудь живой, теплый и глупый, примет его за скалу и приблизится достаточно близко.
Жрецы, служащие дракону, представители народа, который он когда-то спас от уничтожения, а затем, долгие годы защищал, приносили ему еду – животных и изредка, людей. Но это случалось все реже и реже, и ящер голодал месяцами, прислушиваясь – не раздается ли недружное, натужное пение жрецов, означающие, что в жертву приносится человек?
Дракон ненавидел стариков, служащих ему, за то, что жертвовали никчемных, слабых рабов, но ничего им не делал – он ждал.
И дождался – этот юноша, быстрый, гибкий и сильный, подходил как нельзя лучше, что бы стать новым телом для умирающего ящера, и дать ему новую жизнь.
Глупые жрецы думали, что дракон ослеп от старости, и ничего не видит. Но, его зрение было достаточно острым, что бы заметить, что юноша не связан – веревка накинута для вида. А в его руках, спрятанных за спиной, зажат кинжал. Видимо, жрецам, да и всему народу, надоело кормить бесполезного, старого ящера, и они придумали, как его уничтожить, и выбрали, кто это может сделать.
Дракона можно убить, только пронзив, через глаз, мозг. Через открытый глаз, ибо его бронированное чешуей веко кинжалом, или другим оружием, не проткнуть.
Ящер не сомневался, что юноша попытается это сделать. Но, и сам дракон собирался убить наглеца. Он бы уже убил, но не хотел портить его тело. Поэтому, ящер решил рискнуть, и подпустить юношу ближе. Для обоих, и парня, и дракона, это была последняя охота, без права на ошибку
Марина ходила по полупустому складу, среди мокнущих в лужах крови коробок и мертвых людей. Обстановка напоминала поле боя – возле трупов валялись пистолеты, а пол был усеян гильзами. Богиня Смерти ступала среди покойных осторожно – что бы не испачкать кровью туфли. Обнаружив, что один из лежащих – молодой парень – еще жив, она наклонилась над ним и поцеловала. Парень, на миг, открыл глаза, улыбнулся, и умер. Марина брезгливо поморщилась, вытерла губы носовым платком, и замерла, услышав, что кто-то залез в ее машину, припаркованную у склада. И, этот кто-то, был не простым воришкой, потому что богиня закрыла машину магически, а он открыл.
… Она подошла к двери своей квартиры, постояла, прислушиваясь к звукам с улицы, слышимых только ею, и вошла, оставив дверь открытой почти настежь.
Снизу, по лестнице, поднялся мужчина, похоже раненый – бледный и шатающийся, с кровью на одежде— и вошел в квартиру богини.
Подождав, когда он проскользнет из прихожей в комнату, Марина вышла из кухни, взмахом руки захлопнула входную дверь, сказала:
