1895 год. Зима
Тропа N между Техасом и Нью-Мексико
Мари опустила край ветви винограда в рот с особой непринужденностью, и даже когда свет забил в глаза, она не смутилась.
– Что ещё? – она появилась быстро, так же как всегда. Её губы стянулись в невзрачную полосу, глаза блестели холодным пламенем. Её голос отражался в голове приятным эхом. – Ай-ай, юная Бессель, как Вы можете использовать кровь своего отца?
На самом деле она не представляла из себя чего-то невероятного. Платье синего цвета ласкало деревянный пол подолом. Её губы, глаза, нос – она вся была бледна и издавала легкое свечение голубоватого цвета, резавшее глаза.
– Ты не желаешь поговорить со мной? – Мари проницательно осмотрела пришедшую и поёжилась в своем кресле.
– У меня нет времени на пустую болтовню, – ответила пришедшая. – Ты хотела мне еще что-то сказать? Мне казалось, мы обсудили всё, что можно и нельзя, и с тобой, и с твоим уважаемым отцом.
– Я просто хотела поинтересоваться у тебя… – ответила Мари, и его тон заметно возвысился, словно переходя на новую ноту.
– Уже вся орбита знает, что ты не собираешься занимать место своего родного отца, что еще можно обговаривать? – пришедшая в возмущении сложила руки на груди, её голос стал словно звонче.
– Вообще мне интересна твоя позиция, – губы Мари дрогнули в улыбке, она слегка подавалась вперед, крепче вцепившись ногтями в мягкую обивку кресла, что кончики её пальцев побледнели. – Кого ты хотела бы видеть в качестве Повелителя?
– Что за вопрос? – отчеканила пришедшая, уже явно сдерживая накопившуюся злобу.
– Представляешь, картой завладеёт кто-то неопытный, безграмотный, несмышлёный? – сосредоточенно отчеканила Мари.
– Если ты намекаешь на своего брата, то я даже не приму его кровь в качестве повелителя! – процедила пришедшая, что её волосы на плечах покачнулись от выросшего напряжения.
– Бессель предусмотрел это. Поэтому он ищет нового наследника.
Туман как-то быстро рассеялся вместе с гостьей, и Мари, теперь спокойная и одинокая, отхлебнула вина из кубка рядом с ней.
Запад США. Форт-Уерт. Штат Техас. 1890 год.
На общественные казни собирались все. Обычно это выглядело не так зрелищно, как думалось, но даже девушки, работающие в борделях, позволяли себе, облокотившись на стены зданий, мельком наблюдать, как на эшафот выводили осужденных.
Она смотрела по сторонам. В кричащей, гогочущей толпе она чувствовала себя потерянно и уязвимо, но старалась не подавать виду, чтобы не быть задавленной толпой.
– Джеки! – за кисть больно схватились и в то же мгновение дернули за руку, заставляя все-таки невольно протиснуться через неприятных жителей города.
Джерси был высокого роста, и когда Джеки посмотрела на него каким-то туманным взглядом, он только недовольно цокнул, помотав головой.
Джерси тянул её за собой, заставляя людей осуждающе оглядываться и вздыхать, когда фигура Джеки невольно сталкивалась с их нескладными телами.
Первые ряды людей, в окружении которых резко оказалась Джеки, выглядели особенно озабоченно, что заставило её невольно, с детской ненавистью, сжать края юбки.
Пахло потом, от чего болела голова. Под ногами противно вязалась грязь, пачкавшая подол юбки.
Джеки подняла голову и поверхностно, приоткрыв рот, осмотрела эшафот. На Диком Западе особенно не заморачивались насчет соблюдения всех правил казни, иногда её вовсе делали без суда, ссылаясь на мнение общества (демократия, так сказать).
Джеки заметила знакомую фигуру у ступенек помоста и подалась вперед, щурясь от дневного солнца и разглядывая черты лица, а когда мужчина сделал шаг под чужим натиском, то процедила громче нужного:
