Глава 1. Пришествие хлада
Гулкие шаги раздались под сводами древнего замка. Длинная церковная процессия медленно двигалась по коридорам дворца, размахивая дымящимися кадилами. Архиепископ Филарет лично возглавлял шествие, а ряды сановников позади него лишь усиливали трепет перед колонной верующих в богато расшитых рясах.
Порыв холодного ветра разметал одежды архиепископа, однако почтенный старец не замедлился даже на миг. Он твердо шагал вперед, словно бы бросал вызов самой стихии. Вдыхая дым благовоний, Филарет преисполнялся решимости дойти до конца, даже если острый как бритва ветер сдерет кожу с его старых костей.
Обойдя практически весь замок, процессия остановилась перед широкими дверьми в тронный зал. Покои, которые встречались церковникам до этого, являли собой жалкое зрелище. Повсюду царили разруха и запустение, и только тронный зал оставался последним оплотом былого величия. Золотые узоры на дверях изображали славный период, когда Скифос был процветающим миром на пике своего могущества. Чтобы увековечить память о тех временах, лучшие зодчие и ремесленники объединились ради строительства огромного дворца, красота которого донесет память об эпохе расцвета даже до самых далеких потомков.
Если бы они знали тогда, насколько хорошо замок справится со своей задачей… Даже пребывая в запустении, древние чертоги заставляли задерживать дыхание, словно бы один их вид невыносимой тяжестью стискивал грудь. Твердыня была величайшим строением, когда-либо воздвигнутым на Скифосе, и, вероятно, навсегда таковым и останется.
Двое сановников вышли вперед, чтобы отворить проход в тронный зал для архиепископа. Филарет величественно вошел внутрь, а следом за ним двинулась остальная процессия. Церковники медленно прошли через огромный зал и остановились у самого подножия трона.
На какое-то время воцарилось молчание. Дым от кадил заполнил покои, образовав у потолка столь плотную завесу, что казалось, будто наверху сгустились тучи. Архиепископ медленно отделился от процессии и поднялся к человеку, развалившемуся на троне. Филарет поднимался до тех пор, пока не оказался выше монарха, и только после этого бросил презрительный взгляд на царя.
– Я пришел говорить с тобой, Дисмос, – сказал архиепископ так, будто он был здесь настоящим хозяином.
Царь медленно поднял голову, но ничего не ответил. В данный момент Дисмос представлял собой такое же жалкое зрелище, как и его разоренный дворец. Он был старым обрюзгшим толстяком с нечесаной бородой. Его одежды едва ли походили на наряд, достойный правителя, однако все еще не перешли ту черту, когда их уже можно было бы назвать лохмотьями. Только корона на голове Дисмоса сияла чистотой и блеском той эпохи, когда она была выкована.
– Ты слышишь меня? – повторил архиепископ. – Я пришел говорить с тобой!
– О чем? – устало спросил царь. – Я не помню, чтобы звал тебя.
– О чем?! – в гневе переспросил Филарет. – Я сейчас покажу тебе, что именно меня беспокоит! Распахните двери в зал и не вздумайте закрывать их! – приказал он сановникам.
Те послушно исполнили волю архиепископа. Как только они отворили двери, внутрь тут же ворвался холодный воздух, который мигом выдул дым благовоний из покоев. Не прошло и минуты, как в зале стало так зябко, что некоторые церковники начали переминаться с ноги на ногу, чтобы согреться.
– Теперь ты понимаешь, почему я здесь? – с плохо скрываемой угрозой спросил Филарет.
– Тебя беспокоит холод в моих покоях? – догадался Дисмос. – Спасибо за заботу, но… ради этого не стоило приходить всей толпой.
Только сейчас архиепископ понял, что царь пьян. Он мысленно отругал себя за невнимательность. Ему следовало сразу обратить внимание на пустой кубок, валявшийся под троном. Теперь Филарет знал, что разговаривает не с Дисмосом, а с его похмельем. Это… осложняло задачу.