Заключённый в холодные объятья тьмы я прошёл через все стадии принятия и осознания неизбежного. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие – всё это за каких-то двадцать минут… часов… а может быть и дней. Там, в беспросветной темноте, пустоте и холоде, время идёт совершенно иначе. Его невозможно контролировать, подсчитать. Полная тишина и вечное одиночество, возникающими в голове образами, страхом, терзают твоё несуществующее тело, спасением для которого является лишь одно – приятные воспоминания.
Когда свет ударил по глазам, а всё вокруг вновь закричало о том, что я ещё жив, и история моя не закончена, я думал о моей крольчихе. Тепло, исходившее от воспоминаний о Муррке, согрело обледеневшую душу, чьи-то мягкие руки, лёгким тычком в спину вытолкнули меня из тьмы.
Глухой удар, треск, нечто, осыпаясь, забарабанило по моим хрупким плечам. Словно вывалившись из кокона, грудью падаю на что-то холодное. Болезненное падение сотрясает всё тело. Воздух, коего я так давно не ощущал, выбивается из груди. Желание вздохнуть неисполнимо. Чувствую, как отключаюсь и, спустя секунды, вновь прихожу в себя. Яркий свет в моих глазах сменяется очертаниями зелёных размытых пятен. Жадный вздох, кашель. Изо рта с песком вылетают камни, а, быть может, даже мои собственные зубы. Слепота, слабость, боль, голод и жажда одолевают меня, но всё это ничто по сравнению с одним – я жив!
– Кобаго, Кобо… – сил хватает лишь звать на помощь. – Пом, Аорра… – С трудом, выжимая из себя все соки, едва слышно произношу я. Такой комариный писк, мычание, схожее со стоном умирающего, никто не услышит. Матвей, ты должен подняться, ты должен встать, борись!
Чувствуя, как тянутся мышцы по всему моему телу, как хрустят кости, щёлкают суставы, подтягивая к голове руку, пальцами ощущаю прохладное прикосновение невысокой травы. Ногти вонзаются в мягкую землю, костями ладони ощущаю оказавшиеся под рукой мелкие, местами острые камешки. Вставай, Матвейка, давай, двигайся! Боль, острая, от запястий, до локтей, плечей и даже рёбер прокатывается по моей тушке. Я приподнимаюсь, волос моих касаются листья какого-то куста. На четвереньках, словно зверь, я поднимаю голову, сквозь листья замечая некий силуэт. В глазах рябит, фокусируюсь изо всех сил и… мои руки сдают. Головой тараня куст, проваливаюсь вперёд, слыша в ответ испуганный женский визг.
Девчушка, со спущенными штанами, рухнув на голую задницу, пятится назад, направляя в мою сторону острый клинок. Блять… кажется это я уже когда-то проходил:
– Пардон… – Отключаясь, из последних сил прошептал я.
Кто она, к какому роду принадлежит и как поступит, обнаружив самого Матвеема Чудотворца в кустах? Принадлежности девчушки к определённому племени я не разглядел, собственно, как и её лица. Если она из нашего Единого народа, то Великого Меня путница точно не бросит. Почти каждый среди травоядных знал меня в лицо. Хуже дела обстоят, если она одна из новоприбывших хищников, там то фантазии моей больной есть где разгуляться. Месть за сородичей и быстрая расправа, поджарка моей тощей задницы на вертеле и пытки, в общем, помощь – это последнее, чего я ждал от сородичей Свирепого Рыка. Хуже могло быть, если бы меня нашли разве что гоблины или приспешники ебанутого короля эльфов. Слава небесам, она, что на первых, что на вторых не очень то и похожа.
Состояние отключки плавно перетекло в осознанный полудрём. Рассуждая о своей дальнейшей судьбе, приходя в себя, я начинал слышать посторонние звуки. Чужие голоса, поскрипывание колёс телеги, редкое, недовольное фырканье тяговых животных. Меня куда-то везли, тело не ощущало пут, а значит жрать меня или мучать, путница не собиралась, наверное…
