Я не сразу расслышала телефонный звонок. Вообще мало что слышишь, когда ладонями закрываешь уши и вчитываешься в текст на мониторе. Корректуру сказки предстояло сдать уже в понедельник, а риск провалить первое самостоятельное задание в должности стажера рос пропорционально усилению голосов Микеля, Кристины и Лотты. Даже сквозь плотно сомкнутые пальцы проникали вопли соседей по съемной квартире, на этот раз сцепившихся не на шутку.
– Не собираюсь я звонить этой шизанутой! – кричал Микель со стороны ванной, где его осадили девчонки-сокурсницы. – Она больная на всю голову. Мне моя жизнь дороже каких-то задрипанных тапок!
– Ниче они не задрипанные! – задыхаясь от Микелевой наглости, визжала Кристина. – Это, между прочим, реквизит. У нас представление в воскресенье, завтра – генеральная репетиция, а волк как будет выходить на сцену, в носках?!
– И зачем твоей подружке тапки понадобились? – вступала вторым голосом Лотта, колотясь в дверь ванной: очевидно, Микель заперся, опасаясь коллективного девичьего гнева. – Они же сорок пятого размера. И на них вообще когти.
– Может, у нее ноги мерзли! – из последних сил защищался загнанный в кафельную ловушку парень. – И вообще, она русская. У них принято в тапках дома ходить. А других у нас не было.
– А выходить из дому в тапках у них тоже принято? Причем в чужих? – не унималась Кристина.
– Ага, и с чужой заколкой в крашеных патлах! – вторила ей Лотта, ставшая еще одной жертвой последней Микелевой пассии. – А мне эту заколку подарили, между прочим. Аж из Венгрии привезли. Ручная работа, художественная ковка.
Тут ко мне в уши и пробился трезвон мобильника. Не глядя, я протянула руку, разворошила кипу распечаток на столе и вытянула наружу черный «самсунг». Незнакомый номер начинался с +44. Звонок из-за рубежа. Наверняка ошиблись номером или хотят что-то продать. Вон Микелю вечно звонят из Индии насчет виагры. Хотя ему только виагры для счастья не хватало.
Я сбросила вызов и снова закрыла ладонью ухо, в которое успело ворваться продолжение перепалки:
– И вообще, она, наверно, уже укатила.
– Куда?
– В Россию свою, куда же еще.
– В моих тапках?!
– Ага. По Красной площади теперь цокает. Когтями.
– Микель! – Кажется, Кристина и Лотта вдвоем навалились на дверь ванной.
Я вздохнула и исправила «пядесят» на «пятьдесят» в предложении о количестве драконов. Не понятно, как вообще столько гигантских ящеров могло уместиться на острове двадцати метров в диаметре. Даже если это сказка. Они ведь не водоплавающие. Хотя жизнь, конечно, часто удивляет. Вот, например, Микель. Мы с Лоттой и Крис решились взять его в долю и позволили занять самую маленькую комнату в студенческой квартирке только потому, что были уверены: парень – гей. Одни его розовые футболки и джинсы в цветных заплатках чего стоили. А еще свисающая на нос челка, крашенная в синий цвет; пирсинги, включая колечки в сосках, отчетливо проступающие сквозь ткань тех самых футболок; черный лак на ногтях… И вот поди ж ты. Такого бабника пришлось бы поискать! И ладно еще, что он без всякого стеснения таскал бесконечных подружек к себе в комнату и оттуда потом часами доносились красноречивые звуки. Но у Микеля оказался не просто дурной, а раздражающе отвратительный вкус.
То он заявлялся с бомжеватого вида костлявым нечто, опустошавшим холодильник, невзирая на аккуратные надписи, отмечающие, кому принадлежат продукты на каждой полке. То с арабкой в хиджабе, которая засоряла сток в душе лобковыми волосами, а потом натравливала своих правоверных братьев на Микеля, и у бедняги неделями не сходили синяки. Дольше всех продержалась негритянка с торчавшей от поясницы под прямым углом неимоверной жопой, обожавшая развешивать на наших стульях слоновьи футболки, едко воняющие потом. Сменила ее та самая русская, дефилировавшая по квартире в реквизитных меховых тапках с когтями и занятом у меня шелковом халатике, очень небрежно запахнутом в стратегических местах. Странно, кстати, почему она не увела и халат. Впрочем, возможно, у меня пропало что-то другое. Я не проверяла.
