Сегодня ночью я собирался сбежать. Но эти идиоты всё испортили.
На улице оглушительно заревела сирена. Я вскочил с жёсткой неудобной кровати и опустил голые пятки на холодный каменный пол. Цепи на моих ногах и руке звякнули.
Из коридора доносились топот и панические крики.
– Нападение! – орал один из тюремщиков. – Они напали на нас!
Где-то вдалеке доносилась стрельбы и далёкие взрывы. Почему именно сегодня? Я так долго ждал этого дня, а они обломали мне всё удовольствие.
Вчера мне поменяли тело, чтобы продлить мучения. Переселили в новое, намного моложе старого. А сегодня я собирался сбежать, но только через пару часов, после отбоя. Теперь придётся импровизировать на ходу.
– Тревога! – послышался хриплый рёв начальника тюрьмы через громкоговорители. – Нападение! Всему персоналу! Ввести в действие протокол “Спасение”!
А вот это плохо. Протокол значит одно – уничтожить всех заключённых. Это же секретная имперская тюрьма Вертекс, отсюда не выходят живыми. А “Спасение” – потому что наши надзиратели считают, что спасают империю от нас.
Надо торопиться, если хочу вырваться отсюда после всех этих лет.
Я бросился к стене, где был прибит крюк, на котором держалась цепь, сковывавшая правую руку. Крюк держался хитро, у меня ушло несколько лет, чтобы сделать это.
Пригодились советы от человека из соседней камеры. Без них надзиратели бы давно поняли, что что-то не так. Если дёрнуть с силой, крюк будто держался намертво. А если потянуть особым способом, он выйдет из стены.
Я вытащил крюк и обмотал цепь на правую руку, поверх татуировок, тоже в виде цепи. Остались кандалы, сковывавшие ноги. От них тоже надо избавиться, но пока придётся подождать.
Над крюком книжная полка с религиозными книгами и толстенными томами по истории. “Жизнеописание Таргина Великого”, том 23, часть 4, полное собрание из 56 томов. У меня был только двадцать третий и сорок второй.
Середина вырезана у обоих. Из первой книги я взял загнутый кусок металла, который был сделан из стальной кастрюльной ручки. Из другой достал толстый ржавый штырь, который раньше был в кровати. Книги перестали проверять последние лет десять, когда пришёл новый начальник тюрьмы, и надзиратели обленились.
– Займусь блоком “Бэ”! – послышалось в коридоре.
Моя камера – самая крайняя, у стены. До меня доберутся не сразу. За окном послышалась автоматная очередь. Следом оглушительный выстрел из пушки. Потом заголосил пулемёт.
И кто это напал? Вряд ли пришли за мной, меня должны забыть за столько лет.
– Нет, пожалуйста! – послышался одинокий крик.
И сразу оглушительный выстрел, совсем рядом. Но один, значит, у палача нет компании. У меня будет чуть больше времени.
Я подошёл к кровати, набросал на неё книги и свернул одеяло так, чтобы со стороны казалось, будто лежу я сам. Теперь самое сложное. Но это у меня получится, новое тело помоложе и посильнее старого. Придурки из столицы сами себе удружили.
Подошёл к стене, забрался по холодным камням, едва торчащим из стены, и зацепился на ржавые и толстые водопроводные трубы, висящие под самым потолком. Теперь подтянуть ноги. Ими я обхватил трубу.
Мои татуировки на предплечьях, изображающие цепи, начали нагреваться и едва заметно светиться. Отставить! Ваше время ещё не пришло! Они идут со мной с тела на тело. С тех пор как мне их вживили, они были в каждом моём теле в этой тюрьме.
– Нет, прошу вас!
Это голос молодого контрабандиста, который сидел через камеру от меня. Приятный в общении парень, который утверждал, что его подставили.
Выстрел. Увы, контрабандист не смог отомстить тем, кто его сюда засадил.
Я всё ещё висел на холодной трубе. Судя по скрипу креплений, держатся она только на честном слове. Не грохнуться бы раньше времени.
