– Уволить и дело с концом! – проорал начальник.
– Да погоди, Евгеньич, – сказал я. – Ну накосячил парень, бывает. Год без косяков работал, а тут сразу увольнять.
– Да он нам тепловоз на неплановый ремонт загнал!
Испуганный слесарь из колёсно-моторного цеха стоял перед нами в прокуренной комнате, где собирались мастера. Начальник орал так, что слышно было во всём корпусе.
Но уже понятно, что обошлось, начальник отходчивый.
– Сегодня объяснительную! – рявкнул Евгеньич. – А теперь в цех! Живо!
Слесарь торопливо выбежал, а Евгеньич засмеялся.
– Добрый ты, Михалыч, – сказал он. – Вот вечно вступаешься. Ты же зам по ремонту, тебе положено орать больше, чем мне.
– А тебе лишь бы увольнять, – я посмотрел в журнал передачи смены, где были расписаны дела на сегодня. – Один потом работать будешь? А уволишь, куда ему податься?
– Ну так сейчас и не девяностые, когда были только менты, бандиты или железная дорога, – Евгеньич закурил. – Но ладно, прав ты. Хотя сейчас с управления звонить будут… ох, как же они…
– Ну ничего, поорут и перестанут, – я вытащил чёрную рацию из зарядной станции. – Сменный мастер, что с Двенадцать-Сорок Два?
– На выкатку отправили, – через несколько секунд проскрипела рация. – Меняем третий тяговый двигатель!
Евгеньич выматерился и достал телефон. Уже звонили большие начальники, спрашивали, что случилось. Локомотив только что пришёл на неплановый ремонт, едва выйдя с планового. Парнишка отписал в журнале, что сделано, но машина вернулась в депо на следующий день.
– Пойду посмотрю сам, – я убрал рацию в нагрудный карман, захватил сигареты и пошёл.
За столько лет уже привык к депо. Сейчас утро и шумно, пришла дневная смена, мастера разошлись по цехам готовить бригады. В автоматном цехе мастер Бабурин орал на своих подчинённых, в топливном всей толпой ржали над чем-то. Мимо с гудением проехала грузовая кара, на которой стоял здоровенный цилиндровый комплект, уже снаряжённый и готовый к установке. Машинисты прогрева загоняли в корпус очередной тепловоз.
Рация привычно скрипела, на втором канале велись привычные переговоры, наполовину по регламенту, наполовину неформальные:
– Сменный мастер! Зайди на раздачу!
– Понял!
– Техосмотр, Коля!
– Слушаю!
– Локомотивная бригада пришла на Два Ноля-Семнадцать, нет прожекторных ламп.
– А где я их возьму?
– Ну сними откуда-нибудь! Бригада без них не поедет!
Дошёл до колёсно-моторного цеха. Сегодня им привезли новые колёсные пары. Грузовик встал рядом с корпусом, уже начинали выгрузку. А злополучный тепловоз 1242 уже стоял на выкатке, с него снимали заклинивший тяговый двигатель.
– Что там, Кирюха? – спросил я, входя в цех.
– Да ничего хорошего, Максим Михалыч, – крепкий парень двадцати пяти лет, бригадир колёсно-моторного, спустился ко мне с палубы. – Менять будет. Как и смотрели?
– Так твои смотрели, – с раздражением сказал я. – Сегодня вон один из них получал.
Я вздохнул. Косяк, отразится у них на премиях, что особенно хреново перед Новым годом. Но никуда не деваться, придётся работать.
– Надо сегодня до обеда закончить и выгнать её нахрен отсюда.
– Сделаем, Максим Михалыч, – Кирилл кивнул.
Мы отошли, пропуская погрузчик, который перевозил поддон с закреплённой на нём колёсной парой.
– И ещё, – Кирилл огляделся по сторонам и прошептал: – В воскресенье, чтобы вы, как штык были у меня. Отказы не принимаются.
– Чтобы я, да хоть одну свадьбу пропустил, – я засмеялся и похлопал его по плечу. – Тем более твою.
Хороший парень, а ещё на брата моего похож, да и тёзки с ним. Хотя мой Кирилл до двадцати пяти не дожил, как и до собственной свадьбы. Жаль, но… давно это было.
– Слушай, Кирилл, – сказал я. – Ещё надо перед Новым годом сделать в цехе…
