Мы ехали вдвоём на машине и молчали. Мы просто не знали, о чём говорить. Интересы были разные, да и не было у нас ничего общего, кроме богатых семей. Я смотрела в окно, наблюдая за мелькающими пейзажами, и пыталась найти в себе силы разорвать тишину. Каждый раз, когда я открывала рот, слова застревали на языке, превращаясь в пустоту.
Он сидел рядом, погруженный в свои мысли, и я знала, что в его голове, возможно, крутятся аналогичные размышления. Мы оба были частью замкнутого круга, где родительские богатства определяли наши жизни, но не связывали нас. Бесполезные разговоры о погоде и путешествиях в конечном итоге казались не более чем формальностью, не вызывающей особого интереса.
Вечерело, и тишина, казавшаяся сначала неловкой, стала привычной. Часто молчание говорит больше, чем слова. В этот момент вспомнилось, как легко и непринужденно мне было общаться с людьми, которые понимали меня, и как сложно это стало с теми, чьи жизни были устроены как моя. Мы были вынуждены играть в одну игру, но правила оставались непонятными.
– Хорошо покатались, – сказал Томас, когда мы подъехали к моему дому.
– Да, море было шикарным, – улыбаясь ответила я.
– Спишемся!
Спишемся. Только это у нас и получалось. У входа меня встретила взбудораженная новыми историями мама. Это была её идея свести меня с Томасом Сандерсаном. Неудивительно, ведь его отец владеет большой фирмой. Когда мама познакомилась с семейством Сандерсанов, она сразу же заприметила мне жениха. Узнав, что он холост и унаследует семейный бизнес, мама засияла.
– Как всё прошло? – спросила она, широко улыбаясь.
– Мам, давай без этого.
Я прошмыгнула в свою комнату, не закрыв дверь. Услышав папин голос, я решила их подслушать. Вообще, я никогда не вслушивалась в чужие разговоры, но сейчас, когда знала, как за меня переживают родители, решила нарушить это правило.
– Как прошло их свидание? – в голосе отца слышалось волнение, хотя он тщательно его скрывал за внешним стойким спокойствием.
– Она не говорит.
– Кэрол, дай ей время. Она многое пережила.
– Я знаю, просто хочу, чтобы она снова улыбалась.
Услышав глубокий вздох мамы, я решилась тихо закрыть дверь. Знаю, как сильно они хотят видеть меня счастливой, но сейчас я просто не могу быть такой. Я никогда не умела фальшиво улыбаться.
Телефон на кровати подсветился, и я увидела сообщение от Томаса.
«Доброй ночи. С большим нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы увидеть тебя».
Я ответила сухим «Доброй ночи» и легла спать, но тут телефон начал разрываться от звонков.
– Дэйзи, я уже засыпаю.
– Ты не уснёшь, пока не расскажешь, как прошло свидание, – возбуждённо закричала она в трубку. – К тому же я придумала, чем мы с тобой займёмся завтра вечером.
– Томас хочет позавтракать в кафе, – уныло ответила я.
– Окей, но вечером ты моя. И если ты думаешь, что увернёшься от рассказа о свидании…
– Я не хочу ничего говорить, – перебила её я, – ты же сама всё знаешь.
– Знаю, дорогая, но нужно жить дальше и научиться жить без него.
– Знаю…
Сон исчез так же, как и желание завтракать с Томасом. Я проворочалась всю ночь, вспоминая друга. Точнее, мы были друзьями, пока он меня не предал. Он причинил такую боль, которой ещё не было в моей жизни. Мы были больше, чем просто друзья. Мы были как брат и сестра. Мы любили друг друга.
