Если вглядеться в карту Великой Отечественной войны, то можно увидеть, что северный фланг огромного фронта пролегал за 70-й параллелью. Баренцево и Белое море, Кольский полуостров и незамерзающий порт Мурманск, до которого немецкие егеря не смогли преодолеть оставшиеся 80 километров, наткнувшись на ожесточенное сопротивление наших войск. Вдоль Кольского полуострова, через Белое море шли к Архангельску знаменитые полярные конвои, помощь союзников техникой, вооружением и продовольствием.
А юго-восточнее сражался в окружении Ленинград. Исторические места, где морские порты и перевалочные базы соседствуют с безлюдными просторами тундры, полярными хребтами, бесчисленными заливами, – по ним снабжался север фронта, и постоянными врагами кроме немцев были холод, мрак полярной ночи и бесконечные ледяные просторы с гигантскими полыньями, скалами и минами, щедро разбросанными во время войны.
Насколько правильно выдержала направление группа – неизвестно. Снег, вой ветра, темнота, компасы барахлили. Ориентироваться можно было по слабо мерцающим во мгле звездам. Имелась карта, составленная в 1910 году, но доверия она не вызвала. Согласно ей группа должна была находиться на ледниковом хребте, на высоте километра.
Однако от края до края тянулась равнина, а впереди мерещилась серая масса замерзшего моря. Группа официально именовалась десантным отрядом морской пехоты «Онега», а командовал им старший лейтенант Никита Васильевич Маркин. Он лично ходил в разведку по этому маршруту, обладал хорошей профессиональной памятью, но сейчас местность не узнавал. Возможно, уклонились? Или менял окрестности морозный туман, выплывающий клубами и принимающий самые неожиданные формы. После короткого совета с остальными командирами взяли южнее.
Десантники находились в пути уже сутки, проделав долгий путь почти без остановок. Имелись две вьючные лошади, но люди были загружены до предела: оружие, взрывчатка, продовольствие и разные мелочи, необходимые для долгого похода. Многое от усталости казалось ненужным. Хотелось выбросить фляги, котелки, запасное белье. Двойной запас патронов и гранат среди мертвой пустыни казался лишним грузом.
Отряд остановился. Далеко впереди мерцал отблеск, непохожий на другие огни северной ночи. Минут пять наблюдали, пока не убедились, что с пути не сбились.
Теперь шли осторожнее, ожидая вспышки ракеты или даже взрыва сигнальной мины. Через пару километров, когда обозначился кружок фонаря, отряд разделился на несколько частей. Вперед выдвинулась разведка – трое парней во главе со старшиной второй статьи Славой Фатеевым, маленьким, увертливым и быстрым в движениях.
Коноводы отвели в низину лошадей и сделали это вовремя. Прожектор потянул голубоватый луч от края залива и вдоль по холмам. Снега здесь было немного, в основном по щиколотку, а кое-где торчали и земляные пласты. Широкая лента ледника, тянувшаяся сюда с самых северных широт, истончилась, превращаясь кое-где в груды заснеженного крошева. Среди них торчали самые обычные валуны, обкатанные до блеска за долгие века путешествия вместе со льдом.
Прожектор был так себе, мощности генератора недоставало. Но за полкилометра немцы довольно тщательно осмотрели местность. Они бы высветили кого-нибудь из сорока человека отряда, будь местность более открытая. Прожектористы осматривали каждую впадину и каждый бугорок. Но камни, смешанные со льдом, земляные холмы и расползшаяся лава ледника мешали обзору. Потом прожектористы устали от бесконечного мелькания света и тени, луч уже не цеплялся к каждой кочке.
Слава Фатеев с помощниками осторожно и быстро спускались по склону, освещенному луной и мерцанием ледяного залива. Старшина понимал, что в этих условиях необходимо преодолевать склон как можно быстрее. В любой момент могли снова включить прожектор или появиться патруль. Светились окна поста видеонаблюдения.
