– Слышишь этот звук? Тот звук, который гасит шум, происходящий вокруг? Это звон бокалов, аккуратно поднесенных друг к другу, дабы не расплескать то, во что может быть превращена любая вода, даже окружающая этот корабль – вино. Как думаешь, звон этих хрустальных бокалов отличается от звона стекла?
– Уверен, что да, когда концентрируешься полностью, в ожидании этого звука, особенно тогда, когда сам держишь бокал, аккуратно, чтобы не расплескать достойный этого бокала напиток.
– О, мой друг, и хрусталь и стекло звенят одинаково, когда бьются. Одинаково противно. Однако звук тонкого соприкосновения двух бокалов совершенно прекрасен.
– Карл Блонски, да тебя хорошо пробрал факт нахождения на этом корабле! Весь такой пафосный! Осторожнее с такими речами, богатые дамы могут подумать, что ты не нормален.
– Эй, Мосс, друг мой, мы присутствуем на важном историческом событии! Это открытие века! Ты сам подумай! Я уверен, что с помощью этого изобретения скоро люди смогут летать, как Питер Пен!
– Ага, а пока же это изобретение создано для того, чтобы людишки не тонули в больших количествах…
– Это уже прогресс!
– Карл, заткнись хоть раз, со сцены ничего не слышно. Заткнись и фотографируй, для этого мы здесь.
Зал был огромен для корабля, он мог вместить все двести человек. И, находясь внутри этого шикарного и высокого помещения, и подумать было нельзя, что находишься на судне. Даже представительные особы, чьё слово было не последним для многих тысяч людей, беззащитные, однако, перед качкой океанской стихии, совершенно забывали о своём недуге, находясь в этом прекрасном зале. Не надо особо описывать сцену, столы, шторы, еду и всякую роскошь, чтобы понять, что в это судно вложены огромные деньги. Таким кораблям положено, чтобы о них писали в газетах, чтобы на их фоне в портах фотографировались молодожены, чтобы они вошли в историю, известные и обремененные роскошью, однако об этом корабле никто не знал. Ну, почти никто, человек 500, но ведь эта цифра ничтожно мала для мировой истории, и если бы они исчезли все или погибли, история поглотила бы их, не подавившись, не так ли? А люди, сидевшие сейчас напротив сцены, конечно, занимали очень важные места в истории, хоть и не были главами государств, а их представителями, всё же, никто не должен был узнать о том, что они здесь.
Этот корабль внешне был так сер, что даже под лучами летнего морского солнца глазу не открывалось ни капли тёплого места на нём. Смотреть на него было поистине холодно, и холод этот не привлекал излишнего внимания не обременённых наукой и политикой людей. Безмолвная посудина, казалось, не издавала никаких собственных звуков, а будто обклеила себя шуршанием волн и свистом чаек.
– Прошу тишины, дамы и господа! – сказал со сцены человек в стандартном чёрном костюме, который не был сшит на заказ и не имел ничего примечательного, как и его обладатель. Он ждал. Ждал, слегка щурясь от слишком белого света прожектора, белого, как лист новой книги, ещё не потерявшей свой запах. И шум стихал. Сначала прекратился звон хрустальных бокалов, так услаждавших улитку в ухе Карла, а затем стихли и голоса. На мгновение в воздухе зала повисла тишина, под стать кораблю. И уверенный голос ничем не примечательного обладателя её прервал: «Дамы и господа! Компания «N» благодарит вас за то, что вы вступили на борт этого корабля! Вы сделали шаг в будущее! Шаг на опережение как своего времени, так и своих конкурентов. Сегодня у вас есть шанс разделить с нами права на владение нашей замечательной технологией. Я вижу, вы немного утомлены. Что ж, я развею вашу скуку и продемонстрирую вам сказку, воплощённую в жизнь… Господа… а вы слышали… о русалках?
